|
*** “Разговаривание в” и “разговор о” кажутся (имеют вид) общением, но не являются таковыми. Гэйл и я “разговариваем о”, когда мы приходим в дом другой супружеской пары, и единственное, что весь вечер говорится: “Да, и не так ли это”, как будто правилом было быстро найти что-нибудь вне нас, о чем поговорить и что, как мы все соглашаемся, ужасно. Единственные личные комментарии делаются, пока мы едем в машине домой. У меня есть два способа разговаривания “в” другого человека вместо “с” ним: Разговаривание (с целью) для того, чтобы (пленить) его (вовлечь в думание) мыслью, что я прав, и разговаривание с целью звучать правильно для себя. *** Прошлой ночью я неожиданно понял, что каждый из нас напрасно тратил много энергии, пытаясь соотнести то, что мы хотели сказать, с тем, что другой человек только что сказал. Смешное “долженствование”. Я вижу (понимаю) теперь, что не всегда был честным, когда так делал. Часто я не мог сказать, какая связь образовалась во мне, которая привела меня к желанию сказать то, что я сказал, поэтому я хотел сфабриковать связь с дискуссией для того, чтобы иметь основание объявить каждому (всем) хорошую причину для моего желания высказаться. Причина же была просто в том, что я хотел сказать. “Я хочу сказать так-то и так-то –”, (а) не “То, что вы сказали, поднимает этот вопрос –”. *** Если я хочу общаться с тобой, я должен постоянно информировать тебя о моих чувствах. Вопрос часто прячет мои чувства. Иногда это моя попытка узнать твою позицию прежде, чем раскрывать свою, или это иногда скрывает критику, на риск предъявления которой я не хочу идти. Если я спрашиваю тебя: “Почему ты говоришь это?” или “Это то, что ты действительно думаешь?”, то я показываю тебе немного из того, что я чувствую. Вместо этого я заставляю тебя защищаться без прояснения того, на что внутри меня я хотел бы твоего ответа. Чем более абстрактный вопрос ты задаешь мне (“Ты действительно счастлив? Любишь ты человечество? — Свою страну? — Бога?”), тем более невозможным для себя я нахожу вступление в контакт с каким-нибудь чувством вообще. Я испытываю чувства, которые приводят меня к желанию открыть рот и говорить, но не вопросительно, а требовательно. Мои слова проистекают из моих эмоций; мои эмоции декларативны, а не интеррогативны (вопросительны). Даже мое чувство любознательности есть выражение того, что я хочу. *** “Ты обязан сделать” означает “Я хочу, чтобы ты сделал”, так почему бы не сказать это прямо? *** Когда я говорю “ты должен”, то избегаю обязывать себя. Я приписываю тебя к некоему предполагаемому объективному стандарту и заявляю (говорю), что обстоятельства или приличия или что-ты-должен диктует, что ты делаешь это, пока я претендую на то, чтобы оставаться вне этого. — 25 —
|