|
Удар. Прямо в лицо. — Да, да, не хмурьтесь. У меня есть доказательства. — Какие же у вас доказательства? Интересно. Обвиняет. Сколько раз просматривал всю историю операции — ничего не нашел, ни одной серьезной ошибки, а он... Больно. — А вот какие. Делаем опыт на собаке, на изолированном собачьем сердце. Неблагоприятными нагрузками загоним его до крайности — почти совсем не дает крови. Долго так длится, потом подбираем разные «входы», и вот смотришь, через два часа снова начинает хорошо работать. Вы же знаете эти кривые. — Что же, вы уже открыли эти чудодейственные комбинации ваших «входов»? Может, нам расскажете, дуракам? — Вы не обижайтесь. Дело прежде всего. «Входов» мы еще не открыли, но уверены, что сердце имеет огромные резервы, и если создать нужные условия, оно восстановит мощность... Первое движение — «иди вон!». Второе — «нельзя». Еще — «а может быть, он и прав?» — Может быть, вы и правы, Володя (на «вы»). Если оно работало с плохим клапаном, тем более должно было работать с хорошим. Но мы не можем найти эти оптимальные «входы». К сожалению, создать такую лабораторию, чтобы нашла, я не в силах. Может быть, когда камеру сделают... Молчим. Разговор прервался. Разве мне легко слышать такое? .............................................. ...Пустили АИК. Опять заработало сердце. Даже хорошо сокращается. Надежды... «Останавливайте!» Но через пять минут снова слабеет. «Пускайте!» Два часа: «Останавливайте!». «Пускайте!» Отчаяние. Отупение. Сокращается еле‑еле даже при включенном аппарате. «Останавливайте... совсем...» Обязательно нужно выпить. Даже одному. .............................................. Пауза. — Все материалы для доклада приготовили? Молча показывает таблицы, перфокарты, схемы. Не забыть бы мне чего‑нибудь... — Хорошо. Все есть. До свидания... Встал. Вот так всегда: уходят недовольные. Как странно: видишь людей, как айсберги, — очень мало снаружи, а большая часть — под водой, скрыто. Да и внешнее видишь только с одного бока. Говорят, айсберги переворачиваются, когда подводная часть подтает. И с людьми бывает так: на войне, при катастрофах. Дно часто неприятно. Но нередко — и героизм. Люди проходят в моей жизни как тени. Появляются, привлекают, потом исчезают, оставляя призрачный след. Была мать. Валя в далекой юности, близкие друзья. Саша. Он уже призрак. Только идеи его остались реальностью. На них, как на сеть координат, я пытаюсь наносить нашу науку. Жена. Дочь. Леночка. Самый теплый уголок в сердце. Уйдет? Ужасно... Уже пришла из школы, пообедала. В моем кабинете, на диване, читает. — 205 —
|