Кто мы?

И есть родник с живой водой.

И вы поверите едва,

Вдыхая леса аромат,

Что рядом чадная Москва,

Что где-то поезда гремят.

А здесь - Владыка Берендей,

А здесь русалочьи глаза,

Живая сказка для людей,

И Злу пройти сюда нельзя.

И здесь любимые мои

Живут в согласии, любви.

На долгий и счастливый путь

Господь, ты их благослови!

Я не знаю, какие чувства они вызвали у Вас, если, конечно, вызвали, но лично у меня эти чувства были очень сильными и диаметрально противоположными. В основном, ненависть и скорбь - в первом случае и светлая радость - во втором. Думаю, что именно эти чувства и вложил в них автор.

В нашей стране люди сейчас разделились, как минимум, на два лагеря. И поэтому восприятие ими первого стихотворения, как и отношение к нему, будет разным. Оно может вызвать бурю чувств, но различных и противоречивых, включая и диаметрально противоположные. Среди них наверняка не будет только одного, общего для всех, сплачивающего всех нас и так необходимого сегодня всем нам чувства - чувства единения. Это стихотворение не пробуждает добрых чувств (разве что чувство благодарности ветеранов к автору стихов, но здесь речь идет не об этом). Оно зовет не к миру, а к войне. А война - это Зло, которое если и способно потом переродиться в добро, то только ценой неисчислимых жертв. Второе же - «Теремок», скорее всего, вызовет у всех, прочитавших его, одно и то же чувство - чувство радости и покоя, желание стать лучше и создать такой же светлый уголок, если не среди лесов, то в собственном сердце.

Если же кто-то остался абсолютно равнодушным к этим стихам, если они не затронули в его душе никаких струн, то, скорее всего, ему не стоит понапрасну тратить время на молитвы, так как молиться надо [78] «...не умом только, но и сердцем...». Это не значит, что такие люди хуже остальных, может быть они даже значительно лучше, просто они менее эмоциональны и для них язык чувств мало понятен. Для них, возможно, более подойдут не молитвы, а сухие и деловые установки-программы.

Молитвы

Молитвы, которые считаются в православной религии главными, доступны сейчас каждому, и их здесь приводить не будем. Однако, как мне кажется, менее известную молитву оптинских старцев [78], «содержание которой отвечает повседневным нуждам живущего в миру христианина», написанную на нашем современном языке, привести все же хочется. Эта молитва очень сильно затронула какие-то струны моей души, возможно, потому, что она для многих очень созвучна с происходящим.