|
– Ты бестия, что же это? Продал мои работы, ничего не сказав мне, не спросив даже? Да как так-то? – прошипел Александр, и его глаза налились тяжелыми слезами обиды, непонимания такой жестокости к себе и ненависти. Манякин и без того красный, стал совсем как рак вареный; хотел было что-либо ответить, да мысль схоронилась в маленькой голове далеко-далеко. Он только пыхтел и разводил руками по сторонам, повторяя попугаем одну фразу: – Не посоветовался… такой случай на три жизни раз приходится. Что ж советоваться, я ведь хотел услужить, думал нуждаетесь… Чувство ненависти художника к этому маленькому продажному человеку переплавилось в сострадание. И Александр не мешкая, не теряя времени задаром, ничего не собирая из вещей, поскольку у него не имелось никаких вещей, пустился догонять свои картины. Деньги у Манякина он взял и бегом отправился на вокзальную площадь, где нанял повозку до столицы. – Прощаю вас, Манякин! Спите спокойно, – крикнул ему напоследок Александр, выбегая из мастерской. Больше они не никогда виделись. *** По дороге он нетерпеливо подгонял извозчика, обещая заплатить сверхурочные. Мучаясь и места себе не находя, Саша не мог заснуть. И только твердил себе вслух: «Ангел без крыльев! Ангел без крыльев!». А дорога была длинна. Вокруг раскинулось поле с пролеском, нежное звучное птичье пение сопровождало ездоков. Но он ничего этого не видел в тот момент. Его не было в коляске, хотя там он сидел и ехал в ней. Беспокойные мысли уносили Сашу неведомо куда. Не было сомнений, что картины нужны ему как воздух. «Они не продаются! Ни за какие деньги!», – думал он, утешая себя, что сможет отыскать и вернуть свою опору. Он вдруг ощутил во всей силе образа, с ясностью, что работы его стали воздухом, питавшим легкие. И что без них он сойдет сума, не сможет жить и писать более. Это было все равно, что вытащить рыбу из воды на берег, предложив ей отборных жирненьких червячков на две тысячи рублей, и при этом еще удивляться рыбиной реакции на свою щедрость. Дом Полновского знал каждый кучер в городе. Владения его распространялись от берега южного озерца Куштулым до многовекового леса на западной стороне столицы. Замок утопал в зелени. Заплатив извозчику пятнадцать рублей, Александр соскочил в повозки и направился по каменной дорожке к воротам поместья. Ворота были не заперты, и он отворяя их шире, вошел внутрь. Фасады жилого здания были необычайно величественны. Теперь уж так не строят! То был шедевр архитектуры! — 27 —
|