|
Делайте теперь, что желаете, ведь так неприлично молодой девушке писать такое послание, но знайте, что я решила открыться вам из любви к искусству, а сердце мое жаждет любви к вам.
Если вы не соизволите видеть меня и говорить со мной, то сожгите письмо немедленно. Не предавайте девичью честь, не заставляйте меня страдать и измываться над собою.
Найдите меня поутру в городском саду. Я принесу «Поле хмурится» в полной сохранности к вашим ногам. Примите ли вы назад только картину или и меня вместе с ней – решать вам.
Будьте же решительны и будьте сострадательны.
Прощайте, Катерина. *** В саду прогуливались молодые парочки, старики с собачками и дневными газетами пестрящими последними городскими новостями, мамаши крутили своих чад на карусели. Аллеи выцвели, но все же украшали песочные дорожки своей зеленью. – Александр! Это я, я здесь! – окликнул молодой девичий голос из-за кустов акации, – ваша картина, пожалуйста, возьмите и не серчайте… – Ах! Она цела, не изменилась, не помята… мое «поле». Я скучал по нему. Кто вы? Как же вы посмели?.. – Я никогда…никогда бы. Но они столь прекрасны, и вы – тоже. Извините меня. – Не извиняйтесь. Красота вашего стана и лика прощает вам любые слова, Катерина. Что ж, будем знакомы, я ведь уже не сержусь на вас. Ну, честно, не сержусь. – Мне приятно знакомство с вами, правда. Так вот просто быть рядом с вами, а как будто тысячу лет знакомы, не правда ли? – Так бывает, я слышал. – Но что же мы стоим? Давайте присядем; вон и скамеечка совсем свободна, идемте же… – Сколько полотен ты написал? Это ничего, что я на «ты»? – Давайте на «ты», словно близкие приятели, в этом нет ничего осудительного, хотя мы не знакомы вовсе. – А я смотрю на ваше «Поле хмурится» и думаю, что мы все таки знакомы… – Нет, я вас не помню. – Может быть… так много ли вы уже работали над картинами? – Не так много. Сейчас восемь работ. – Вы позволите взглянуть на все восемь? Простите за назойливость: не могу сдержать свое влечение к прекрасному. – Что же, как ты думаешь, прекрасного в моих полотнах? – Краски, которые ты поставил каждую – на свое место так чудны. Они, как ноты выстроены в симфонию. И все, что есть прекрасного в них – прекрасно в тебе. – Я не понимаю… – Музыкальность. Мелодия, я слышу мелодию, глядя на картины. – Возможно, хотя я не слышу мелодий, рисуя. Но почему я так нужен вам, то есть тебе, ведь сам я не красавец, меня сторонятся люди? – Сказал Александр, сам не зная, почему и тут же смутился. — 16 —
|