|
И тут же я увидел, как застывший на опаловом фоне силуэт Сфинкса начал окрашиваться в цвета ночи — растаяли последние алые лучи, ярко озарявшие его бесстрастное лицо. Он будто вышел из этих безбрежных песков — с этим огромным лицом и распростертым по земле торсом — наводя такой страх на суеверных бедуинов, что они даже прозвали его «Отцом ужаса». А у повидавших виды путешественников эта колоссальная фигура во все века вызывала такое изумление, что при первом же взгляде на нее их губы непроизвольно начинали шептать одни и те же вопросы. Загадка этого неестественного сочетания человеческой головы с львиным телом исподволь влекла сюда потоки паломников, не иссякшие за множество столетий. Но Сфинкс так и остается тайной для самих египтян и вечной загадкой для всего мира. Никому неизвестно, кто и когда создал его; и даже самые великие египтологи могут лишь строить догадки относительно его происхождения и назначения. В той последней искорке света, что подарил мне уходящий закат, перед моими собственными глазами вдруг предстали каменные очи Сфинкса, тысячелетиями хладно и бесстрастно взиравшие на мириады людей, приходивших к нему один за другим, чтобы взглянуть на него в изумлении и в смятении удалиться. Не мигая глядели эти глаза на смуглых людей ныне исчезнувшего мира — атлантов, погребенных под огромной толщей воды. С легкой усмешкой наблюдали они за попытками Мены — первого египетского фараона — повернуть в сторону Нил, возлюбленную реку египтян, и заставить его течь по новому руслу. С молчаливым сожалением смотрели они на угрюмое лицо Моисея, застывшего в прощальном поклоне. Безмолвно и тоскливо следили они за страданиями родной страны, когда ее грабил и разорял вторгшийся из Персии Камбиз. С восторгом и в то же время с осуждением следовали они за надменной златокудрой Клеопатрой, сходившей на берег с ладьи с золотой кормой, пурпурными парусами и серебряными веслами. Столь же безмолвно приветствовали они молодого Иисуса, странствовавшего в поисках мудрости Востока, прежде чем выполнить предназначенную ему миссию, когда Отец небесный отправил его в мир с божественной проповедью любви и сострадания. Со скрытым удовольствием благословляли они отважного, благородного и образованного юношу по имени Саладин, когда он проезжал мимо, еще не зная, что станет султаном Египта, и зеленый флажок с изображением полумесяца развевался на древке его копья. С предостережением во взоре встречали они Наполеона, как орудие судьбы, предопределенной для Европы, — судьбы, настолько превознесшей его имя, что оно затмило все прочие, но затем заставившей его понуро стоять на оструганных досках Бел-лерофонта. Легкая грусть сквозила в них, когда они узрели, что весь мир с любопытством пялится на их страну, после того как в ней была вскрыта гробница одного из ее гордых фараонов и его мумифицированные останки и царские украшения были выставлены на обозрение досужей толпы. — 4 —
|