изучаются. Газали считал, что очень легко потерять способность разли-чать убеждения и знания. Когда такое случается, на тех, кто знает эту разницу, ложится обязанность разъяснить ее, насколько это в их силах. Научные, психологические открытия Газали, хотя широко используются самыми разными учеными мужами, не получили должного признания, вследствие его особого упора на то, что в основе их не лежат никакие научные или логические методы. Он приобрел все свои знания благодаря суфийскому воспитанию, принадлежности к суфиям и путем непосредственного восприятия истины, не имеющего ничего общего с механическим умствованием. Это, конечно же, сразу выводит его из разряда, так называемых, ученых. Забавно, однако, что его открытия столь поразительны, что, кажется, в глубине души ученые не прочь бы узнать, каким образом он пришел к ним. "Мистицизм", получивший репутацию чего-то непристойного, подобен собаке из пословицы: если его нельзя повесить, то можно, по крайней мере, игнорировать. Явный метод схоластической психологии: примите открытия человека, если невозможно отрицать их, но игнорируйте его метод, если он не соответствует вашим представлениям о методах. Если бы Газали достиг лишь незначительных успехов, он бы вошел в историю как рядовой мистик и как очередное доказательство, что мистицизм, в аспекте образовательном и социальном, непродуктивен. Влияние Газали на западную мысль во всех ее сферах, по общему признанию, огромно. Но само это влияние являет собой действие закона обусловленности: философы средневекового христианского мира, принявшие многие его идеи, делали это крайне выборочно, совершенно игнорируя те положения, которые угрожали их собственной деятельности по навязыванию определенных идей окружающему обществу. — 3 —
|