|
Мы полностью отдаем себе отчет в том, что уже хотя бы в силу этого беспорядка соображения, высказанные нами в данной работе, покажутся очень странными современному западному миру, где то, что мы называем “духовным”, часто имеет лишь отдаленное отношение к строго доктринальной точке зрения и к знанию, свободному от любых случайностей. По этому поводу можно сделать любопытное замечание: на Западе сегодня уже больше не довольствуются закономерным и необходимым разделением духовного и светского, но претендуют на их радикальное разграничение; это привело к тому, что никогда еще эти два уровня не были столь перемешаны, как сейчас, и никогда еще временные затруднения настолько не затрагивали того, что должно было быть совершенно независимым; по всей видимости такая ситуация неизбежна в силу самих условий современной эпохи, которые мы опишем чуть позже. Чтобы избежать любых ложных интерпретаций, мы должны еще раз подчеркнуть, что то, о чем мы сейчас говорим, касается лишь духовного владычества в чистом виде, примеры которого вряд ли следует искать вокруг нас. Если угодно, можно считать, что речь идет о некоем теоретическом типе, в каком-то смысле типе “идеальном”, хотя, по правде говоря, такое видение вещей не совсем сочеталось бы с нашей точкой зрения; нам хорошо известно, что на самом деле, когда дело касается исторических приложений, всегда необходимо иметь в виду разнообразные случайности, однако современную западную цивилизацию мы рассматриваем лишь как отклонение и аномалию, каковыми она, в сущности, и является, что, впрочем, объясняется ее принадлежностью к последней фазе Кали-Юги. Но вернемся к связи знания и действия; у нас уже была возможность рассмотреть этот вопрос достаточно подробно3, и, следовательно, нет смысла повторять здесь то, что уже было сказано; однако необходимо напомнить по крайней мере наиболее существенные моменты. Существующую в данное время антитезу Востока и Запада мы сводили в целом к следующему: в то время как на Востоке поддерживается превосходство знания над действием, Запад, напротив, утверждает превосходство действия над знанием, хотя и не доходит до полного отрицания последнего; при этом мы говорили только о современном западном мире, поскольку во времена античности и средневековья дело обстояло совершенно иначе. Все традиционные учения, будь то западные или восточные, едины в своем утверждении превосходства и даже трансцендентности знания над действием, в отношении которого оно играло роль “неподвижного двигателя” (определение Аристотеля), что, тем не менее, не лишало действие его законного места и его важности на своем уровне, однако, это был лишь уровень временного человеческого. Изменение было бы невозможно без принципа, от которого оно происходит, и который, уже в силу того, что является его принципом, не может быть подчинен изменению, поскольку, будучи центром “пути вещей”, он неизбежно “неподвижен”4; равным образом действие, принадлежащее миру изменения, не может нести в себе принцип; любую реальность, на которую оно способно, действие извлекает из принципа, лежащего вне его сферы, и найти этот принцип может лишь в знании. На самом деле, только знание позволяет выйти за рамки мира изменений или “будущего” и пересечь границы, ему присущие, и едва только знание достигает неизменного, как в случае с основополагающим или метафизическим знанием, являющимся собственно знанием5, оно само становится незыблемым, поскольку любое истинное знание отождествляется с его объектом. Духовное владычество в силу своей вовлеченности в знание, обладает незыблемостью в самом себе; светская же власть, напротив, подчинена всем превратностям временного и преходящего, по крайней мере до тех пор, пока высший принцип не придаст ей в той мере, которая будет соответствовать ее природе и характеру, стабильность, которую она не может обрести своими собственными средствами. Именно этот принцип, олицетворяет духовное владычество; таким образом, чтобы существовать, светской власти необходимо признание духовного владычества; только это признание делает ее законной, то есть соответствующей тому же порядку вещей. Именно в этом заключается смысл “посвящения на царство”, который мы определили в предыдущей главе; и именно в этом собственно и состоит “божественное право” царей или “приказ Неба”, как его принято называть в дальневосточной традиции: это выполнение светской властью своих обязанностей по поручению духовного владычества, которому эта власть принадлежит “в высшей степени”, как мы уже это объясняли6. Любое действие, источником которого не является знание, далеко от принципа и по сути представляет собой лишь суетное движение; так же и любая светская власть, не признающая этой подчиненности духовному владычеству, равным образом тщетна и иллюзорна; поскольку она отделена от своего принципа, все ее действия будут вызывать лишь беспорядок и неизбежно приведут к ее падению. — 10 —
|