|
Пообещав выполнить просьбу, Тринити исчезли. В этот момент красивый мальчик, само воплощение очарования, появился перед благословенной парой. У мальчика было три лица и шесть рук. Он носил питамбару* на поясе. Прекрасные локоны украшали его голову. На шее он носил божественное ожерелье, а на запястьях — золотые браслеты. Все три мира озаряли его лицо. Вокруг него струился необычайный блеск, который мог открыть внутреннее зрение каждого существа. Увидев мальчика, супруги пришли в восторг. Их сердца преисполнились благодарностью, их преданность еще больше возросла. Мальчик обратился к ним, раскрыв объятия: «Мать, Отец», и чувства родительской любви, скрытые в глубинах их сердец, были пробуждены. Но их преданность была больше чем привязанность. Мальчик восхитительно и невинно улыбнулся чете, колеблющейся между привязанностью и преданностью, и сказал: «О Мать, о Отец, я понимаю ваши чувства. Я также полон желания обрести счастье родиться как ваш сын и радовать вас своими детскими шалостями. Я — Датта*. Подождите немного — и я дам себя вам». Пожелав им блага еще раз, мальчик исчез. Таким образом, достигнув своей цели, праведная чета, исполнившись радостью, вернулась в свое уединенное жилище около Дандакараньи и там, окруженная учениками, жила счастливо в обычной строгости. Однажды к ним пришел девариши Нарада* и тысячью способами восхвалял величие Атри и Анасуи. Он предложил Анасуе приготовить немного бенгальского грама*, который принес с собой. Как ни старалась, Анасуя не могла приготовить горох, крупа не разваривалась, как будто была из железа. Но когда она использовала свою силу воли, горох стал мягким и ароматным. Нарада почувствовал истинное счастье и ушел. Прошло немного времени. Однажды днем, когда махариши Атри пошел к реке купаться, три юных мудреца пришли в ашрам как гости. Они казались очень уставшими, так как проделали большой путь под жарким солнцем. Анасуя, строгая последовательница предписания «Абхьягато сваям Вишну» («Гость — сам Вишну»), с нежной любовью глядела на них. Она попросила их остаться в ашраме на обед. Без колебания они сказали, что строго соблюдают некие особые правила поведения и что, если она обещает полностью подчиниться им, они примут ее гостеприимство. Любящая Анасуя согласилась. Она расстелила листья и подала еду. Гости уже собрались есть, но перед этим объявили свое условие. Если Анасуя не разденется перед тем, как подать воду для упошаны*, они не позволят ей произнести «Амрита-масту»*. «Таков наш обычай», — сказали они. Ана-суя была ошеломлена и даже онемела. Она пришла в смятение. Перед ней встала дилемма. Она желала знать, следует ли ей послушаться этих голодных гостей, благословенных аскетов, или выпроводить их из дома как грешников, которые сохраняли верность столь нечестивым обычаям. — 6 —
|