|
В конце ноября, 22 числа, моя сестра Элен, крепкая и жизнерадостная девица 18 лет от роду, самая младшая в семье и бывшая всеобщей любимицей, сила в гости своих подруг. Какое-то время они провели в нашем доме, а после обеда, часов около трех, в сопровождении матушки направились на прогулку в платановую аллею, излюбленное место отдыха жителей Перпиньяна. Погода стояла просто чудесная. Примерно через полчаса после того, как веселая компания покинула наш дом, моя сестра внезапно ощутила сильнейшее недомогание. "Матушка, меня бьет озноб, мне очень холодно и у меня страшно болит горло. Вернемся домой, потому что чувствую я себя очень плохо". А ночью, вернее в 5 часов утра, моя дорогая сестрица испустила последний вздох на руках у матушки. Бедняжку буквально задушил дифтерит, с коим два врача не смогли справиться. С первых часов болезни сестры матушка посылала мне телеграмму за телеграммой в Монлелье, извещая об обрушившемся на нас горе, а затем и о постигшей нас утрате, дабы я как единственный мужчина в семье смог присутствовать на похоронах. По роковому стечению обстоятельств, ни одно из этих печальных уведомлений не было мне вручено вовремя, о чем я скорблю до сих пор. Могу сказать только, что в ночь с 23 на 24 ноября я оказался во власти сильнейшей галлюцинации. Вернулся я в ту ночь домой поздно. У меня не было никаких дурных предчувствий, напротив, я пребывал в состоянии блаженства, ибо 22 и 23 числа я провел необыкновенно приятно на природе в обществе друзей. Я лег в постель совершенно довольным, в прекрасном расположении духа. Через пять минут я уже спал глубоким сном. И вот около 4 часов утра я то ли во сне, то ли наяву увидел, что передо мной возникло бледное, безжизненное, окровавленное лицо моей сестры Элен, и тишину ночи прорезал пронзительный жалобный крик, поразивший меня в самое сердце: "Что ты делаешь, мой дорогой Луи? Приди ко мне скорей! Приезжай!" Я спал тревожным, беспокойным сном, я и сам не знал, сплю я или брежу. Во сне я будто бы вскочил в карету и принялся понукать скакунов, но, несмотря на нечеловеческие усилия, так и не сумел заставить их сдвинуться с места. И я продолжал видеть бледное, безжизненное, окровавленное лицо моей сестры, а в ушах у меня постоянно звучали ее слова, многократно повторяемые жалобным голосом: "Что ты делаешь, Луи? Приходи же ко мне, приходи!" Внезапно я очнулся ото сна: голова моя горела, словно огонь пожирал меня изнутри, лицо побагровело, в горле пересохло, дыхание было тяжелым и прерывистым, лоб покрыт испариной, а по спине и груди ручьями струился пот... — 6 —
|