|
Когда я попросил Хендерсон привести мне некоторые примеры, она без колебаний сказала: "Издержки на уборку мусора, - и страстно продолжала, - издержки на заботу о жертвах всей этой неуправляемой технологии - бездомных, чернорабочих, наркоманах, всех тех, кто не смог выбраться из лабиринта городской жизни". Она также напомнила мне о всех тех авариях и несчастных случаях, что случаются с увеличивающейся частотой, порождая все более непредвиденные социальные издержки. "Если вы подведете итог всему сказанному, - заключила Хендерсон, - вы увидите, что на поддержание и регулирование системы расходуется больше времени и средств, чем на производство полезных товаров и услуг. Все эти службы, поэтому, ведут к повышению инфляции". "Знаете, - добавила она, заканчивая свою мысль, - я часто повторяла, что мы столкнемся с социальными, психологическими и концептуальными лимитами прогресса раньше, чем с лимитами фи зическими". Я был глубоко потрясен проницательной и страстной критикой Хендерсон. Она открыла мне глаза на то, что инфляция является нечто большим, чем экономической проблемой, что ее надо рассматривать как экономический симптом социального и технологического кризиса. "Неужели ни один из экологических и социальных параметров, о которых вы говорили, не фигурирует в экономических моделях?" - спросил я, с целью вернуть нашу беседу в сферу экономики. "Ни один. Вместо этого, экономисты применяют традиционные кейнсианские методы для инфлирования или дефлирования экономи ки и создают кратковременные колебания, которые только затума нивают экологические и социальные реалии". Традиционными кейнсианскими методами нельзя больше решить ни одной нашей экономической проблемы. Ее можно просто двигать по кругу внутри системы социальных и экологических взаимоотношений. "Вы можете снизить инфляцию с помощью этих методов, - утверждает она, - или даже инфляцию и безработицу. Но в результате вы можете получить большой дефицит бюджета или большой дефицит внешней торговли, или космический взлет нормы прибыли. Видите ли, сегодня никто не может контролировать все эти экономические параметры одновременно. Существует слишком много порочных кругов и петель обратной связи, которые не позволяют "настроить" экономику". "В чем же тогда состоит решение проблемы высокой инфляции?" "Единственно реальное решение состоит в том, - ответила Хен дерсон, опять обращаясь к своей любимой теме, - чтобы изме нить саму систему, переструктурировать нашу экономику, децент рализовав ее, разбивая щадящие технологии и поддерживая систе мы с более умеренным вовлечением капитала, энергии и материалов и с широким привлечением труда и людских ресурсов. Такая ресурсосберегаю щая экономика с полной занятостью будет по сути неинфляционной и экологически правильной". Сейчас, осенью 1986 года, когда я вспоминаю нашу беседу восьмилетней давности, я поражаюсь тому, как последующее экономическое развитие подтвердило предсказа ние Хендерсон и тому, как мало ее слушали правительственные экономисты. Администрация Рейгана снизила инфляцию при помощи махинаций по резкому снижению спроса, а затем безуспешно пыталась стимулировать экономику массовым снижением налогов. Эти манипуляции вызвали огромные трудности среди многих групп населения, особенно среди групп со средним и низким достатком. Их результатом явилось повышение уровня безработицы выше семи процентов и свертывание или значительное сокращение многих социальных программ. Все это преподносилось как панацея, которая в конце концов спасет нашу большую экономику, но произошло нечто противоположное. В результате "рейгономики" американская экономика оказалась пораженной тройной раковой опухолью - гигантским дефицитом бюджета, постоянно ухудшающимся внешне торговым балансом и огромным внешним долгом, который превратил США в крупнейшего должника в мире. По угрозой этого трехголового кризиса, правительственные экономисты продолжают зачарованно глазеть на мерцающие экономические индикаторы и в отчаянии пытаются применить отжившие кейнсианские концепции и методы. — 96 —
|