|
В этой пограничной линии между умом и телом несомненно есть что-то странное, и возникает она не в момент рождения. Но по мере того как ребенок растет, возводя и укрепляя границу между собой/не-собой, он смотрит на свое тело со смешанными чувствами. Следует ли его непосредственно включать в границы своего "я", или же его следует рассматривать как заграничную территорию? Где провести черту? С одной стороны, тело в течение жизни служит источником многих удовольствий, воспринимаемых его органами чувств, – от экстазов эротической любви до утонченности изысканных яств и красоты солнечного заката. Однако, с другой стороны, тело таит в себе угрозу мучительной боли и изнуряющих болезней. Для ребенка тело служит единственным источником наслаждения и вместе с тем первым источником боли, первым источником конфликтов с родителями. Ведь в довершение ко всему выясняется, что тело производит отходы, которые по каким-то совершенно загадочным для ребенка причинам представляют собой постоянный источник тревоги и беспокойства родителей. Мокрые пеленки, сопли, полные штаны – и сколько шума! Все это связано с ним, с телом. Тут еще надо подумать, где провести черту. Но вступая в зрелый возраст, человек обычно целует своего бедного ослика на прощание. По мере того, как проведение границы между "я" и "не-я" завершается, бедный ослик определенно оказывается по ту сторону загородки. Тело становится заграничной территорией, почти такой же заграничной, как и сам внешний мир. Граница проводится между умом и телом, и человек непосредственно отождествляет себя с первым. Ему даже начинает казаться, что он живет у себя в голове, как если ли бы был неким маленьким человечком, отдающим из черепа команды телу, которые оно может выполнять или не выполнять. Короче говоря, человек непосредственно отождествляет себя не с организмом как целым, а лишь с одной из сторон этого организма, – со своим эго. То есть он отождествляет себя с более или менее точным образом себя, а также с интеллектуальными и эмоциональными процессами, связанными с этим образом. Поскольку он не желает отождествлять себя с организмом как целым, самое большее, что он может себе позволить, – это образ организма как целого, некое представление о нем. В связи с этим он считает, что он "эго", и что его тело просто болтается где-то под ним внизу. Таким образом, мы имеем дело другим основным типом пограничной линии, устанавливающей личное тождество преимущественно с эго, с образом себя. Как видим, граница между "я" и "не-я" может быть весьма подвижной. Поэтому не следует удивляться тому, что мы обнаружим ее даже внутри эго или внутри ума – в данном случае я использую эти термины довольно свободно. По разным причинам, которых мы здесь касаться не будем, человек может отказаться считать своими некоторые стороны своей психики. Происходит, говоря психологическим языком, расщепление психики, отчуждение, подавление или отбрасывание (проецирование) каких-то ее аспектов. Суть процесса состоит в том, что человек сдвигает границу между собой/не-собой, включая в "себя" лишь какую-то часть тенденций, свойственных его эго. Такой суженный образ себя мы будем называть "маской" (лат. persona), – значение этого понятия мы раскроем подробнее дальше. Поскольку индивид отождествляет себя лишь с одной из сторон своей психики (маской), остальная ее часть воспринимается как "не-я", как заграничная территория, чужая и пугающая. Человек перекраивает карту своей души, чтобы отмежеваться от каких-то своих нежелательных сторон (эти нежелательные стороны, отбрасываемые маской, мы будем называть "тенью") и, по возможности, исключить их из сферы сознания. Благодаря этому он в той или иной степени "сходит с ума". Вполне очевидно, что это еще один основной тип пограничной линии. — 8 —
|