|
Религиозные люди, пораженные таким утверждением, не знали, что и возразить на него. Ошеломленные тем, Что им казалось кощунством, что определяло весь их религиозный опыт как невропатию, а святых, как жертв расстроенной нервной системы, страдающих от непонятной нервной болезни, - они не знали, что и сказать. Эта мысль, казалось, вырвала с корнем все надежды человечества, сносила все свидетельства о реальности невидимых миров одним ударом. Есть один ответ на это смелое утверждение, и я упомяну о нем в самых общих чертах прежде, чем объясню условия, при которых он может быть дан. Предположим, что все это совершенно верно; что величайшие гении человечества в области религии, литературы и искусства были нервно больные, с больным мозгом. Что же из этого? Когда мы судим о пользе, приносимой человеком на земле, мы судим не по состоянию его мозга, а по его влиянию на сердце, умы и действия других людей. Если бы каждый гений был двойником сумасшедшего, если бы каждый святой был человеком с больным мозгом, если бы каждое видение божественного порядка, видения мистиков и святых происходили от соприкосновения больного мозга с чем-то неизвестным, - что же из этого? Лишь ценность всего, что эти люди дали нам, вот истинная мера, которою мы можем мерить их. Если вся жизнь человека совершенно меняется, когда он вступает в общение с святым, разве эта перемена станет для нас ясней, если мы скажем, что мозг святого ненормален? Если так, то болезнь святого лучше, чем здоровье среднего человека; переутомленный мозг гения в тысячу раз драгоценнее для человечества, чем нормальный мозг заурядного человека. Я спрашиваю, что эти люди дали нам, и убеждаюсь, что каждая высочайшая истина, которая двигает человечество вперед, которая утешает нас в печали, поднимает нас выше страха смерти и дает нам сознание бессмертия, - исходит от таких нервно больных. Какое мне дело до ярлыка, которым определяешься качество их мозга в вашей физиологии? Я поклоняюсь тем, кто дал человечеству вдохновения, которыми жива его душа. Вот мой первый ответ. Второй возникает сам собою из рассмотрения утверждений школы Ломброзо. Я готова допустить, что поскольку дело идет о чисто физиологических условиях, Ломброзо до некоторой степени прав; это и вполне естественно. Нормальный мозг человека есть результат эволюции прошлого и он приспособлен к тому, чтобы иметь дело с обыденными вещами мира сего, с куплей и продажей, с обманом и плутовством, с эксплуатацией неимущего, с унижением слабого. Нормальный мозг человека должен иметь дело с жизненной свалкой, с грубостью и борьбой. Высшее сознание не может проявляться через мозг, вскормленный нечистой пищей, подчиненный страстям, служащий эгоизму и жестокости. Возможно ли ожидать от этого мозга какой-нибудь чуткости к духовным импульсам высшего сознания, или к тонким вибрациям высших миров? Он есть продукт прошлой эволюции и принадлежит прошлому. — 7 —
|