Как возможно творческое мышление?

Итак, "Звездный ужас".

Ночью племя проснулось оттого, что старец, обезумев, с рыданиями, бросился бежать, не разбирая дороги. Дети, внуки и

правнуки кинулись за ним, умоляя его вернуться и объяснить, что произошло.

"И такое он им молвил слово: - Горе! Горе! Страх, петля и яма Для того, кто на земле родился, Потому что столькими очами На него взирает с неба черный И его высматривает тайны. Этой ночью я заснул, как должно, Обвернувшись шкурой, носом в землю..."

Но затем ему приснился страшный сон, и он проснулся: "Был без шкуры я и носом к небу". И он увидел то, что побудило его повторять:

"Горе! Горе! Страх, петля и яма Для того, кто на земле родился."

Все были потрясены словами старца. Тогда его старший седобородый сын Гар решил, что он должен узнать, что увидел отец. Он лег на спину и долго молчал. А когда над ним склонились братья, то увидели, что лицо его "исковеркано руками смерти".

Отомстить за него решила его жена, Гарайя. Но ее попытка узнать, что увидели первые двое, кончилась тем, что она сошла с ума.

Тогда племя вынесло решение: для того чтобы задобрить "того, кто в небе", нужно принести ему в жертву "непорочную отроковицу", и они выбрали для этой цели восьмилетнюю их дочь - Гарру.

"Положили девочку на камень, Плоский, черный камень, на котором До сих пор пылал огонь священный, Он погас во время суматохи. Положили и склонили лица, Ждали, вот она умрет, и можно Будет всем пойти заснуть до солнца.

Только девочка не умирала, Посмотрела вверх, потом направо, Где стояли братья, после снова Вверх и захотела спрыгнуть с камня. Старый не пустил, спросил: - Что видишь? -

И она ответила с досадой:

- Ничего не вижу. Только небо Вогнутое, черное, пустое

И на небе огоньки повсюду, Как цветы весною на болоте. -Старый призадумался и молвил:

- Посмотри еще! - И снова Гарра Долго, долго на небо смотрела.

- Нет, - сказала, - это не цветочки, Это просто золотые пальцы Нам показывают, что случилось, Что случается и что случится. -

Люди слушали и удивлялись: Так не то что дети, так мужчины Говорить доныне не умели, А у Гарры пламенели щеки, Искрились глаза, алели губы, Руки поднимались к небу, точно Улететь она хотела в небо, И она запела вдруг так звонко, Словно ветер в тростниковой чаще, Ветер с гор Ирана на Евфрате.

Мелле было восемнадцать вёсен, И она не ведала мужчины, Вот она упала рядом с Гаррой, Посмотрела и запела тоже. А за Меллой Аха, и за Ахой Урр, ее жених, и вот все племя Полегло, и пело, пело, пело, Словно жаворонки жарким полднем Или смутным вечером лягушки.