|
– Тихо! – рявкнул я. – Буду говорить без микрофона! В зале наступила гробовая тишина. – Ничего страшного. Все, как и должно быть! Глядя на звукорежиссера, я понимаю, что не все то жопа, что пердит. И тут под взрыв хохота, большой прожектор, выпустив сноп искр, медленно стал накреняться в мою сторону. К тому же он, видимо, потянул за собой какой‑то провод, и лампы одна за другой начали вылетать из гнезд и падать, взрываясь прямо передо мной на сцену. Я зажмурил глаза, а когда снова их приоткрыл... Мрак в зале стоял такой, что хоть глаз выколи! В тот момент, когда я понял, что вот теперь уже точно не знаю, что делать, кто‑то из публики поднял вверх руку с зажигалкой. Идею подхватили моментально. Тысячи рук, держащих зажигалки, взметнулись вверх. Шоу должно продолжаться. Я вздохнул. Набрал в легкие побольше воздуха и едва открыл рот, как женщина в первом ряду ахнула. Я поднял вверх глаза и увидел, что на меня с нарастающей скоростью летит огромный софит... Едва успеваю увернуться. Публика в экстазе. И здесь на бурных овациях на сцену поднимается потертая стриптизерка лет тридцати–сорока девяти, которая в годы своей юности работала в том самом клубе, где я начинал карьеру конферансье. – Ромочка, поздравляю тебя от имени всех блядей города Москвы и торжественно вручаю тебе целых полторы бутылки портвейна. Пока несла от магазина – не смогла удержаться и попробовала, – заявила она. – Пошла на хуй, – леденея от ужаса, сквозь зубы цежу я и с содроганием понимаю, что микрофон уже починили. Зал снова замер. «На х...й!» – понеслось по всем просторам необъятного кремлевского зала. Охрана вскочила с мест и уже тащит за кулисы возмутительницу спокойствия. Из ее ридикюльчика со сломанным замочком сыплется различного рода дрянь: дешевые презервативы, конфеты‑сосучки, тампаксы‑затыкучки, «Беломор», помада и доисторический мобильник, звонящий почему‑то так же, как и мой... ...Где‑то в глубине комнаты взвыл мобильный. Обычно я кладу его на тумбочку рядом с кроватью, но вчера было не до этого: день рождения – святое дело. Пришлось встать и, с трудом разлепив глаза, добрести до кресла, где валялся смокинг, в кармане которого надрывался «Верту». Интересно, если я с пьянками завяжу, подобная хрень будет сниться или нет? – Але, Роман Львович? – В трубке неприятный и, что еще более непереносимо, незнакомый мужской голос с сильным провинциальным акцентом. – Я купил номер вашего телефона и у меня есть для вас специальный проект! Давайте встретимся. — 5 —
|