|
– Не кризис надо мной, а я над ним! Беру кризис в ежовые рукавицы! Здесь внимание! Бумага будет застревать на иголках, будьте осторожны. Ну а потом аккуратно снимаем рукавицы так, чтобы смятый лист не попал в ладони, а остался между рукавиц. Кладем все это в заранее приготовленный мешок, мешок – под порог. Кладем так, чтоб никому не мозолил глаза. Все! И никакой кризис к нам теперь не придет. Да пусть только попробует сунуться – вот ему напоказ – ежовые рукавицы! Вдарим мухобойкой по проблеме В конце XIX века жил в Москве известный повар месье Латкофф. Вообще-то был он сыном бывшего крепостного крестьянина Степана Латкова, но ведь истинный повар всегда немного француз, тем более что и в моде во всем мире повара только из Франции. Вот наш Иван Степаныч Латков и стал зваться на французский манер. Карьера у него развивалась стремительно: из трактира Майкова поступил он в ресторан на Солянке. Но вдруг все застопорилось. Сначала некий посетитель (небось нанятый недоброжелателями!) ни с того ни с сего заявил, что консоме в Париже подают в двуручных керамических бульонниках. Хотя всем известно, что прозрачный бульон и становится блюдом консоме, только когда его подают в больших бело-фарфоровых бульонных чашках с блюдцем, на котором полагается лежать пирожку. Ибо какое же консоме без пирожка?! Потом другой доброжелатель ухитрился обнаружить в нежно-наваристом тутти-фрутти, который только что вышел из рук месье Латкоффа, непроваренную грушу. Хотя какие груши могут быть в благородном компоте? Латкофф сызмальства варит тутти-фрутти и знает, что в нем чернослив, изюм, сушеные яблоки и курага. Откуда ж взяться грубой груше?! Словом, владелец ресторана повару попенял, тот конечно же повинился, но начал искать, откуда ветер дует. Оказалось, с соседних ресторанов. Владельцы, испуганные успехом Латкоффа, приняли свои меры. И что ж теперь им всем мстить тоже?! Но не таков Иван Латков! Его деревенская бабушка разным тайным приемам научила, когда в город благословляла. Пусть и не кончала бабуля университетов, зато в жизни тайные причины отлично видела и ладить с ними умела. Недаром она единственная изо всей деревни выписывала газету. По тем временам это было дело немыслимое. И не потому, что газеты были дороги, а потому, что крестьянам, как бы зажиточно они ни жили, городскими штучками баловаться не полагалось. Курица – не птица, крестьянин – не горожанин! Но бабуля общественного осуждения не пугалась, газету читала с удовольствием, да и использовала не только для чтения. Вот и внука научила разным тайным приемам использования информации. — 6 —
|