|
Арнольда, еще подростка, ко мне в раздевалку привел его взрослый товарищ – известный австрийский штангист. По словам Арнольда, мое выступление и особенно мои мышцы произвели на него впечатление. Рассказывая об этом мне в Москве, Арнольд спросил: – А вы запомнили меня? – Нет, – признался я. – Это и не в диковину, вокруг вас всегда было столько публики. Я подумал, что сейчас людей вокруг Арнольда куда как больше. – После вашего выступления я несколько лет старательно занимался тяжелой атлетикой, набрал силу и переключился на культуризм. Я с удовольствием смотрел на Арнольда. Он суховат (условие режиссера последней картины, ради нее он в Москве), подтянут, нет и подобия распущенности – талия, что называется, в рюмочку. И что особенно приятно, не только в обращении со мной, но и с любым другим – ни тени бравады своей мускулатурой, спортивной славой и популярностью киноактера. Ни тени чванства и особой чемпионской значительности... Немало поучительного и в судьбе Н.С.Перехреста. Николай Степанович написал мне в начале восьмидесятых годов. В декабре 1988 года мы встретились. Судьба Николая Степановича интересна не только для тех, кто попал в беду, она характерна прежде всего волевым началом в преодолении кризиса, а с этим в той или иной мере приходится встречаться едва ли не каждому. Однако далеко не каждый отдает себе отчет в значении воли, умении переносить боль, тяготы, управлять своим настроением в борьбе за жизнь. Отнюдь не каждый в состоянии вытащить себя вроде бы из безнадежного состояния. Как и в случае с Ричардсом, воля и вера в себя оказались для Николая Степановича тем эликсиром, волшебным лекарством, которое возродило его к жизни. И это в условиях, когда медицина, казалось бы, уже обрекала его на медленное угасание, если не на гибель. Не дать себя завалить бедам! Не только вернуть здоровье, но и молодость, все радости и чувства ее сверкающих лет! Распахнуть тяжкий занавес, закрывший небо, солнце, простор! Распахнуть жизнь!.. В письме ко мне Николай Степанович описал историю строительства своей жизни наново, дав этому описанию заголовок: «Сердцу можно приказать...» «...Моя добрая знакомая, Людмила Петровна, как-то рассказала мне о том удивлении, которое выразил тоже мой знакомый, увидев меня на велосипеде. Он развел руками и громко сказал всем на автобусной остановке: – Ну надо же, поехал на велосипеде! Да мы ведь все в палате знали, что он со своим инфарктом не жилец, долго не задержится... И по сию пору многие придают слову «инфаркт» нечто угрожающее, фатально-роковое, неизбежно-трагическое по своим последствиям. — 10 —
|