|
Разговор получился вполне милым, что незамедлительно вселило в меня уверенность, что общаться с великими и брать у них интервью – плевое дело. Некоторое время спустя, дождавшись очередного приезда Тарасовой в Москву, я безо всяких редакционных заданий нахально напросилась к ней в гости в генеральский дом у станции метро «Сокол», лелея надежду самостоятельно сделать большой материал и таким образом обратить на себя внимание явно недооценивающих мои способности коллег. Хозяйка выглядела царственной и слегка утомленной. Усадила меня за массивный, красного дерева стол в гостиной, сверкающей хрусталем и мебельной полировкой, села напротив, бросив мимолетный взгляд на диктофон. Время пошло. – Вам не скучно заниматься тем, что вы сейчас делаете? – с места в карьер начала я. – Ведь по сравнению с большим спортом ваш театр – это какая-то второсортная самодеятельность вышедших в тираж звезд… Тарасова даже не показала вида, что возмущена или ошарашена моим хамством. Она лишь подняла на меня тяжелый взгляд: – Вы видели хоть один наш спектакль? – Пока нет, но… Собеседница медленно поднялась со стула, вытянула унизанную кольцами и браслетами руку по направлению к входной двери и, не меняясь в лице, хорошо поставленным голосом произнесла: – Вон! С пятого этажа (о том, чтобы дожидаться лифта на тарасовской площадке, не могло быть и речи) я скатилась стремительно. Короткое словечко преследовало меня в ночных кошмарах и на редакционных дежурствах. Я утешала себя лишь тем, что больше никогда и ни за что не подойду к Тарасовой на пушечный выстрел. Благо в большом спорте она, на мое счастье, больше не появится. Но я ошиблась. Три года спустя мы столкнулись на трибуне московских «Сокольников». Я не узнала тренера. Тарасова похудела килограммов на тридцать, поменяла макияж, стиль одежды. Некие смутно-тревожные ассоциации вызывала лишь манера держаться. – Кто это? – вполголоса спросила я Елену Чайковскую, с которой на тот момент мы уже были неплохо знакомы. Чайковская вытаращилась на меня в недоумении: – Ну ты даешь! Это же Таня Тарасова… Стыд, надежно загнанный за три года в самые закоулки подсознания, накрыл меня омерзительно липкой волной. Выскочив на лестницу, я, как воришка, стала пробираться в направлении выхода на улицу, с каждым шагом все отчетливее понимая, что это не решение проблемы. Может быть – шанс. Именно в этот момент из противоположной двери холла появилась Тарасова и, не глядя по сторонам, направилась в сторону раздевалок. — 2 —
|