|
В результате судебных процедур Митра и Варуна стали более тесно ассоциироваться с теми стихиями, посредством которых они убивали или щадили. Варуна получил прозвище «Сын вод» (Апам‑Напат ), под которым он только и известен в Авесте[6]. Считалось, что он живет в водах моря Воурукаша. Митра же соответственно стал богом огня, и люди верили, что он сопровождает солнце, величайшее из всех огней, в его ежедневном движении по небу и следит за теми, кто хранит верность договору, а кто его нарушает. И Митру и Варуну глубоко почитали и превратили в великих богов, с которыми были связаны многие верования. Представления о них настолько расширились, что они могли соответственно рассматриваться как олицетворения верности и истины. Оба они получили звание асура , или по‑авестийски ахура («бог», «господин»). Эти ордалии, когда обращались к двум могучим божествам, были чрезвычайно опасными, и в исторические времена решение о проведении такого испытания принимали верховные жрецы или вожди общины. Образ мудрого священнослужителя, знающего законы, видимо, лежит в основе представлений о третьем из величайших богов, по‑авестийски Ахура‑Мазда («Господь мудрости»). Ахура‑Мазда – верховное божество, стоящее гораздо выше Митры и Апам‑Напата, чьими действиями он управляет и руководит. Ахура‑Мазда в представлении верующих ни с какими природными явлениями не связывается, но является воплощением мудрости, которая должна управлять всеми действиями и богов, и людей. В Ригведе он именуется Асура («Господь»), н в одном из гимнов к двум меньшим божествам обращаются так: «Вы оба заставляете идти дождь с неба по божественной власти Асуры… вы оба защищаете свои законы по божественной власти Асуры. По истине‑рта вы правите миром» (Ригведа 5, 63, 7). Три эти божества – высоконравственные создания, поддерживающие порядок аша –рта в мире и сами ему подчиняющиеся. Такие возвышенные представления были выработаны протоиндоиранцами давно, еще в каменном веке, поскольку они глубоко пронизывают религиозные верования народов, ведущих от них свое происхождение. Протоиндоиранцы почитали также нескольких «абстрактных» божеств, у них вообще была склонность олицетворять то, что теперь мы назвали бы абстракциями, и считать их могучими, вездесущими божествами. Вместо того чтобы определять божественную персону изречением типа «Бог – это любовь»[7], индоиранцы начинали свою веру с того, что «Любовь – это бог», и постепенно, создавали на основе этого представлений божество. Как далеко заходил процесс обрастания «абстрактного» божества отличительными особенностями и мифами, зависело от того, насколько это божество было связано с жизнью людей и религиозными обрядами и насколько популярным оно от этого становилось. — 10 —
|