|
Он читает в Петербурге лекци о Богочеловечестве. Богочеловечество — еще одна родная ему мысль! Для материализма, позитивизма история мира и природы — это все земное, человеческое. Для тех, кто отрицает значение земного, для спиритуализма, для крайней духовности — все это ничтожно. Христианство не отвергает материю и плоть, природу, оно освящает ее, потому что это творение Божье, и Бог воплотился в мире. А раз Он воплотился в мире, значит, весь процес мироздания — это процесс Богочеловеческий, в котором участвует Богочеловек. Но Соловьев смотрит и более глубоко: человек страдает от своей противоречивости н живет ненормальной жизнью. И мы сегодня это все признаем! В чем дело? Что произошло с человеком? И он отвечает: мир распадается. Мир распадается! Теряются узы любви, взаимопонимания, братства. Теряются узы и в материальном мире. Все распадается! Творец — это единство, это полнота гармонии. Полнота, триумф замысла единства. Это картина, созданная Богом вне времени. А что же противоположное? Что бросает мир куда–то в яму? Свобода, — отвечает он. Соловьев говорит, что природа имеет единую душу. Его опыт встречи с Душой Мира привел его к мысли об одухотворенности космоса, об одухотворенности всего мироздания. Он ищет и находит имя этого Начала — имя это (софия — по–гречески мудрость). Уже в Библии говорится о Божественной Мудрости. Божественная Мудрость — это на нашем современном языке информация, которую Бог закладывает в природу. А для Соловьева это некое духовное средоточение мира, которое ищет свободу. И мир отпал, в силу этой свободы, от своего гармоничного состояния. И дальнейшая история мира (и сейчас она такова) — это возвращение нас к вечной гармонии, к вечной Божественной симфонии, которой протовостоит распад, дезинтеграция. Всякая ненависть, всякая сила, которая разделяет, разрушает мысль, чувство, тело, природу, — это противное Богу начало. Сегодня, в эпоху экологического кризиса, национальных конфликтов, геополитических конфликтов, этот призыв Соловьева, его мысль о том, что Божественное соединяет, а все, что разъединяет — сатанинское, — в высшей степени актуальны. Естественно, после этого он задумывается над проблемой, о которой я уже упоминал: над проблемой единства христиан. На первый взгляд, эта проблема проста. Для тех из вас, для кого она не ясна, я использую элементарную притчу. Вот, скажем, умирает какой–то человек. Его дети безумно любят его. И расстаются с ним со слезами. Они говорят: «Отец, какая твоя последняя воля? Все, что ты скажешь, — мы выполним». Это естественно и совершенно закономерно. И он говорит: «Дети, у меня к вам только одна просьба, чтобы вы жили в единстве между собой, не оскорбляли друг друга, не отделялись друг от друга. Чтоб вы сохранили семью». Отец умирает. А у детей находятся объективные причины, может, вполне серьезные… Почему они все перессорились? Почему они ненавидят друг друга? Почему они не хотят знаться друг с другом? Время от времени кто–то из них вспоминает, что отец ведь нам заповедал другое… И вот тогда–то дети и видят, что они его оскорбили. Они нарушили его завет, его волю. Предсмертный завет Христа нам, христианам, хорошо известен. Каждый в Библии прочтет эти слова, когда Господь Иисус молится перед смертью: «Да будет все едино: как ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня». Как Отец и Сын едины, так чтоб все были едины. Вот мысль Христа. Это Завет Его. Но Завет нарушен, нарушен совершенно очевидно. По объективным причинам. Все виноваты, каждый по–своему. Может, больше виноваты одни, может, больше виноваты другие… Люди Запада говорят, что больше виноват Восток в своей гордыне, люди Востока говорят, что виноват больше Запад в своем властолюбии, и так далее. Но что нарушен Завет — это уже очевидно. — 16 —
|