|
Может статься, многие «либералы» отвергают Царство Божие совсем не из либеральных соображений. Им нужна религия безопасная, до того удобная, что ни один факт на свете не позволит в ней усомниться. С такой религией им будет уютно: каким бы ни оказался мир, они не останутся в дураках, «поставив не на ту лошадь». Так зарывают талант в землю: «Я знаю тебя, что ты человек жестокий, и лучше буду поосторожнее» [62]. Но разве не из одних банальностей будет состоять удобная им религия? О воскресении тела. Я согласен, что старая картинка обретения тела нелепа. От тела могли остаться рожки да ножки, оно могло не без пользы раствориться в земле. Апостол Павел говорит не об этом. Ты спрашиваешь, как я понимаю ситуацию. Признаюсь, что ответить могу лишь догадками. За этими догадками стоят разные соображения. Материя (волны и атомы) нас не интересует. Душа просит воскресения чувств. Даже в этой жизни материя ничего бы для нас не значила, не будь она источником ощущений. Сейчас у нас есть зыбкая и непостоянная власть воскрешать былые ощущения. Я говорю, конечно, о памяти. Видишь, в каком направлении я рассуждаю? Но не думай, что, говоря о воскресении мертвых, я имею в виду, что усопшие святые получат особенно хорошую память о событиях земной жизни. Скорее наоборот: память, которую мы знаем сейчас, — лишь смутное предощущение, даже мираж силы, которую впоследствии обретет душа, или, скорее, Христос в этой душе. (Он пошел приготовить нам место) [63]. Она больше не будет обрывочной и больше не будет уделом лишь той души, в которой содержится. Сейчас я могу поведать тебе о полях моего детства (они все застроены) несовершенно, через слова. Быть может, грядет день, когда я свожу тебя в них на прогулку. Сейчас мы воспринимаем душу как находящуюся каким–то образом «внутри» тела. Прославленное тело в воскресении, как я его понимаю, — воскрешение чувственной жизни — будет внутри души. Не Бог в пространстве, но пространство в Боге. Слово «прославленное» у меня почти само сказалось. Но прославление нам не только обещано, у нас есть его предвестники. Самый скучный человек знает, как преображает вещи память. Как часто мгновенный отблеск красоты в детстве — шепот, Который память превращает в крик. И не говори мне, что память «обманчива». Почему то, что я вижу сейчас, должно быть более «реально», чем то, что я вижу с расстояния в десять лет? Конечно, синие холмы вдали больше не будут казаться синими, когда к ним подойдешь. Но оба факта (что они синие, когда до них пять миль, и зеленые, когда на них стоишь) в равной степени добротны. «Сияющая и бессмертная пшеница» Траерна и «облаченный в небесный свет» пейзаж Уордсворта, возможно, были не столь сияющими в прошлом, когда оно было настоящим, как в воспоминании. Это — начало прославления. В будущем они еще больше воссияют. В ощущающих искупленных телах восстанет Новая Земля, такая и не такая, как эта. Посеянная в тлении, она восстает в нетлении [64]. — 54 —
|