Человек среди учений

Достал он из шкафа самый крошечный мешочек, зарыл семечко в землю, а оно не прорастает. Вынул Вух его из земли, отряхнул, осмотрел, потёр пальцами, даже лизнул – и вдруг почувствовал в нём вкус необыкновенный. Взял да и съел это семечко. И такие вдруг ему в голову мысли замечательные стали приходить, такие чувства его вдруг охватили, что спрятал он этот мешочек на груди и побежал катер на воду стаскивать. Ведь в нём-то семена где угодно прорастут.

Только когда Вух был уже далеко в открытом море, вспомнил он, что не запасся ни золотыми монетами, ни драгоценными камнями. Вспомнить-то вспомнил, но обратно не повернул. И даже не пожалел об этом ни на секундочку.

Читателю от читателя

Это послесловие я пишу в день завершения работы над книгой. Теперь, читатель, я присоединяюсь к тебе: перестаю быть автором и перечитываю написанное, стараясь прислушаться к своему читательскому впечатлению от него. Конечно, автор внутри меня ещё бегает, подправляет последние словечки и начинает подумывать, где же найти издателя, но это уже ничего не меняет. Теперь мы оба – читатели. И в ожидании, что ты поделишься своим читательским восприятием, хочу поделиться своим.

Мне, разумеется, близки идеи автора, и я рад, что он их каким-то образом выразил, что он представил на всеобщее обсуждение то, что здесь названо общей философией ориентирования. Наверное, он сделал что мог, оставляя тем, кто может, сделать лучше. Но всё-таки в книге этой есть что-то странное.

Если это серьёзная философия, если это книга философа-профессионала, тогда зачем здесь сказки? Тогда почему нет ссылок на других философов, нет цитат и мало-мальски приличной библиографии? Не обязательно превращаться в философоведа, но есть ведь и в самой философии определённые профессиональные традиции, зачем так нарочито их игнорировать?

Если это книга, популяризирующая философию, тоже не совсем ясно, почему автор решил обойтись без имён, без экскурса (хотя бы краткого) в историю вопроса, без обращения к тому фактическому материалу, который он взялся популяризировать.

Если же это всего лишь сборник эссе на околофилософские темы, не слишком ли часто употребляется здесь само слово "философия"? Неужели автор надеется, что этим заклинанием он привлечёт внимание профессиональных философов и побудит их вступить в обсуждение поднятых им тем?

Может быть, правда, автору действительно важно обратиться не к публике, широкой или узкопрофессиональной, а к тебе или ко мне, к его единственному (всегда единственному, как пишет он в предисловии) читателю?…