|
У здоровых кризисы были вызваны субъективной оценкой жизненных обстоятельств, а настоящие психиатрические пациенты эти кризисы сами постоянно создавали. И несмотря на колоссальные индивидуальные различия, структура кризисов была очень похожа, и структура реагирования была тоже очень похожа. Объединение фактов из своей жизни по случайным необъективным признакам, на основе этого объединения построение неблагоприятного или катастрофического прогноза. А далее когнитивная, эмоциональная и поведенческая реакция на свой собственный прогноз как будто это уже реальность. Да простят меня психиатры, настоящая паранойя. И надо было наших пациентов из этой паранойи вытаскивать. Ведущих психотерапевтические группы было трое. Я - истовый роджерианец, Людмила Николаевна Колокольцева — тогда такой же истовый транзактный аналитик, и Сергей Лаврентьевич Ульяницкий — классический психоаналитик до мозга костей. Работали мы по очереди, доказывая друг другу эффективность наших методов. И пациентам, естественно. И главное тогда для нас было - полностью погрузиться в методологию, побольше о ней узнать и получше применить. А результаты были примерно одинаковые. Я представляю, какая каша была в головах наших пациентов. Но что самое удивительное - это не мешало им, хочется сказать «выздоравливать», на самом деле - изменять - свое состояние на более адаптивное. Единственное что нас, психотерапевтов, тогда объединяло, так это наше искренняя эмпатия и истовая вера во всемогущество своего метода. Вера в то, что с помощью клиент-центрированного (трансакционного или классического психоаналитического) метода наши пациенты обязательно выздоровеют совсем. И знаете - получалось. Не так часто, как хотелось бы, но получалось. Сейчас мне кажется, я понимаю, что тогда было главным позитивным терапевтическим фактором. Для нас тогда главной была модель психотерапии как духовной практики. С помощью нашей веры мы ломали неблагоприятные прогнозы на будущее, снимали пациентов с тормозов развития. А дальше просто менялась ситуация — ведь в жизни всегда, что-нибудь меняется, и эти изменения субъективно оценивались ими как благоприятные. Как в анекдоте про окурочек. Анекдот с «бородой», но хорошая терапевтическая метафора. Бомжа избили и выгнали с того места, где он побирался. Пошел он на свое место жительства, в свой любимый подвал, а там канализацию прорвало. И пожитки в дерьме, и жить негде. Решил он с горя повеситься, нашел обрывок веревки, зашел с глаз подальше в грязный общественный сортир, привязал веревку к ржавой трубе, засунул голову в петлю, посмотрел вниз, а там окурочек лежит. Покурю, думает напоследок, нагнулся за окурочком, глядь, а у соседней кабинки бутылочка стоит. Подошел, взял, понюхал — настоящий денатурат, почти полная бутылка. Присел, хлебнул, окурочек закурил… А жизнь то налаживается… — 11 —
|