После этого торжественного вступления, в котором я не очень уверен, что окружающие что-то поняли, Леша снял футболку и лег на землю на живот. А Марина вытащила из-за дерева несколько тонких палок. Они были намочены. И я понял, что сейчас впервые в жизни увижу, как порют розгами. И точно. Первые удары получились плохо (хотя Марина позже рассказывала, что с утра тренировалась), а потом дело пошло. Лешина спина стала покрываться красными полосами. Всё было по-настоящему. Он лежал молча. Я сидел и думал, что молодцы ребята. Конечно, отыгрывают оба свое любимое садо-мазо. Ну так хоть открыто и красиво. Я вот много лет мечтаю как- нибудь трахнуться посреди группы. Именно красиво, ритуально, мистериально, в базовом каком-то, священном смысле секса. Но никак не могу осмелиться и срежессировать. Потом Марина разрыдалась и экзекуция закончилась. Она стояла и как-то странно размахивала вначале руками, сдерживая слезы, а потом разрыдалась во весь голос. Потом Леша встал и обнял ее. Если бы я был телеведущим, я бы нашелся, какую пошлость сказать в эфир по этому поводу. Но я молчал, и все остальные тоже молчали. И тут я почувствовал слезы на собственном лице. И как обычно в конце такой группы, пообещал себе, что теперь надолго ни- ни, что займусь чем-то попроще, статейки попишу или глупых туристов по горам повожу, что хватит этой нервотрепки мистов грибов инсайтов бессонницы уголовщины. Я брешу. Я был счастлив и горд. — 95 —
|