|
Мой пациент переживал такое время в своей жизни, когда конформность была успешно достигнута, и новым фокусом развития могли бы стать преобразования, как еще неосуществленная цель для второй половины жизни. Как в даосизме эта цель имела скорее внутреннее, чем внешнее значение для него. Настоящее Дао подобно потоку воды, не имеющему ни начала ни конца, и поэтому никогда не прекращающемуся. В первом сне он выполнил цель, установленную его «старым» китайским аналитиком — выполнить свои сыновьи и отцовские обязанности в родовой линии преемственности. В границах китайской родовой структуры он должен был сделать не более чем это. Но как индивидуум со своими собственными правами он должен был выйти за эту непрерывную цепочку и признать лими-нальное качество своего собственного уникального опыта. Это объясняло незаконченные, пребывающие в запущенном состоянии здания во втором сне. Для этого ему был необходим «новый» китайский аналитик как носитель знания, что новый порядок сознания может заключаться в движении, в духе дао. Это предполагало для него, что хотя он и становится старше и вышел на пенсию, ему нужна новая философия, не молодая сама по себе, но выражающая обновление, происходящая из древнего и первичного источника. Другое понимание, пришедшие к нему спонтанно, было, что обе культурные формы, представленные установившемся порядком и незаконченным переходным порядком выражали важную пару комплементарных противоположностей в культурном контексте (две группы домов). Обе группы относились к культуральному бессознательному, но незаконченные дома были ближе к архетипическому уровню бессознательного и представляли больший потенциал обновления. Виктор Тюрнер (1987) говорил о лиминальности как о нестабильном, но живом духе общества и о структуре как об установившейся форме. Тот мужчина столкнулся с культурной дилеммой, которая может быть разрешена только через принятие своей задачи примирения двух архетипических полярностей, стоящих за культурной проблемой. В этом смысле сознание, представленное сознательной проблемой человека выражено в бессознательном (т.е. во сне) как потребность в примиряющей структуре с лиминальностью — культуре в отношении архетипа. Психологическое взаимодействие философской и социальной установок этого мужчины позволяло объединение в новом и более продуктивном синтезе, который был бы возможен в его молодости. Индивидуальное развитие включает процессы как культурально-го, так и психологического изменения, из-за которого сновидное воображение вызывает процесс культуры в истории в качестве метафоры для психического изменения в индивидууме. Культуральные элементы в моих собственных снах были спонтанными и возможно предвидели последующее развитие, но в то время не было ответов на поставленные ими вопросы. Я должен был жить с ними и проживать многие изменения в своей установке, прежде чем смог понять, хотя не вполне усвоить их смысл. И это справедливо для многих примеров, которые я нахожу во снах моих пациентов. Аллюзии по поводу природы культуры и того, как она влияет на индивидуума, - по большей части вопросы без ответов. Я не пытаюсь интерпретировать их значение исчерпывающе через метод амплификации. Мы, аналитики, не располагаем ни временем, ни подготовкой, чтобы стать этнологами, разве что случайным образом. Вместо этого мы фокусируемся на личной жизни и пытаемся убедиться, что не упускаем какую-то часть личной проблемы, таящуюся за слабым эго, которая может скрывать себя, принимая ответственность за социальные дела. Но поскольку личностная тень является противоположным полюсом, не целостному эго, но только персоне, она всегда имеет социальный (и, следовательно, культуральный) аспект, т.к. персона воплощает нашу потребность приспособиться к социальным взаимодействиям. Поэтому исследование" бессознательных культурных условий может оказаться абсолютной необходимостью для того, чтобы понять определенные проекции, которые люди делают друг на друга. — 84 —
|