Красная книга

[2] Это была моя двадцать пятая ночь в пустыне. Столько времени потребовалось, чтобы пробудить душу от тенистого бытия к ее жизни, пока она не появилась предо мной как отдельное, свободное существо. И я воспринимал ее тяжелые, но целебные слова. Мне нужно было их принять, ведь я не мог преодолеть насмешку во мне.

Дух этого времени считает себя исключительно умным, как и каждый дух времени. Но мудрость простодушна, не только проста. Из-за этого умный человек издевается над мудростью, ведь издевка — его оружие. Он использует заточенное, ядовитое оружие, ведь он поражен наивной мудростью. Если бы он не был поражен, такое оружие и не понадобилось бы. Только в пустыне мы осознаем свое ужасное простодушие, но мы боимся его признать. «Потому мы такие насмешливые. Но издевка не стяжает простодушия. Насмешка падает на насмешника, и в пустыне, где никто не услышит и не ответит, он задыхается от собственных насмешек.

Чем умнее ты, тем глупее твое простодушие. Совершенно умные — полные дураки в своем простодушии. Нам не спасти себя от ума духа этого времени, увеличивая свой ум, но лишь принимая то, что противнее всего нашему уму, а именно простодушие. Но мы не хотим быть и искуственными дураками, ведь мы пали в простодушие, скорее мы будем умными дураками. Это ведет к высшему смыслу. Ум сочетается с намерениями. Простодушие не знаем намерения. Ум завоевывает мир, а простодушие — душу. Так прими обет нищеты духа, чтобы восприять свою душу.[67]

Против этой насмешки восстал весь мой ум.[68] Многие посмеются над моей глупостью. Но никто не посмеется надо мной сильнее, чем я сам.

Так я превозмог насмешки. Но когда превозмог, я оказался рядом со своей душой, и она могла говорить со мной, и скоро мне предстояло увидеть, как пустыня зеленеет.

Глава 5 Грядущий спуск в Ад

8l Следующей ночью воздух был заполнен множеством голосов. Громкий голос позвал, "Я падаю." Другие кричали озадаченно и возбужденно в течении этого: "Куда? Что ты хочешь?" Должен ли я вверить себя этому замешательству? Я вздрогнул. Это устрашающая глубина. Вы хотите оставить меня на волю случая, безумию моей собственной темноты? Вянуть? Вянуть? Ты падаешь, и я хочу падать с тобой, кем бы ты ни был.

Дух глубин открыл мои глаза и я поймал проблеск внутренних вещей, мира моей души, многогранной и меняющейся. [Рис. iii(v) 1]

Я вижу серое каменное лицо с которым я погружаюсь в великие глубины.82 Я стою в черной грязи по щиколотки в темной пещере. Тени охватывают меня. Я схвачен страхом, но я знаю я должен идти внутрь. Я ползу через узкую расщелину в скале и достигаю внутренней пещеры чье дно покрыто черной водой. Но выше этого я схватываю проблеск светящегося красного камня которого я должен достичь. Я перехожу вброд грязную воду. Пещера полна пугающего шума пронзительных голосов.83Я беру камень, он закрывает темное отверстие в скале. Я держу камень в руке, вглядываясь вокруг вопросительно. Я не хочу слушать голоса, они держаться от меня в отдалении84 Но я хочу знать. Здесь что-то хочет быть сказанным. Я прикладываю ухо к отверстию. Я слышу течение подземных вод. Я вижу окровавленную голову мужчины в темном потоке. Кто-то ранен, кто-то плавает там. Я принимаю эту картину в себя долгое время, дрожа. Я вижу большого черного скарабея плывущего дальше по темному потоку.