|
– Бедный папа, сейчас он полетит на солнце! От солнца у отца загорелся хвост! Голосом папы: – Ой, хвост горит!.. На мое «Ага» Гайк, привстав на колени, хихикает. На последнем сеансе он пожелал лепить. Устроился напротив меня за журнальным столиком, как обычно при рисовании, начал делать колбаски, шарики, соединяя их друг с другом, а потом стал увлеченно лепить большой блин. – Это озеро, сейчас сюда придут всякие животные. Молча наблюдая за ним, ощущаю какую-то его поспешность. – Ты куда спешишь? – спрашиваю я. Он, словно не слыша вопроса, продолжает лепить фигуру, тут же расплющивая ее. Не глядя на меня, произносит со вздохом: – Не получается, надо успеть. Понимаю, что, хотя мы и подготовились к расставанию, этот последний сеанс вызывает у Гайка определенное смешение чувств.[69] – У нас, Гайк, достаточно времени, и если ты не успеешь все сказать сегодня, всегда мне можешь позвонить или написать письмо, ведь скоро ты будешь и читать, и писать сам. Гайк молча внимательно слушает меня, его руки продолжают лепить. Теперь появляются маленькие детали фигурок. Острота напряжения спала, Гайк увлеченно работает: на озере устраиваются два крокодила, большой и маленький. – Вот так, – комментирует Гайк, – пусть здесь лежат. Затем он лепит маленькую фигурку, вставляет ей в руку длинную пику и закрепляет ее на противоположной стороне озера. Гайк привстал над своим творением и, победоносно указывая на маленькую фигурку, произносит: – Он хотел их убить, но боится. Мгновенно ухватившись за это смещение времени, я тут же реагирую медленным полушепотом: – Боится, что... Гайк торопливо прерывает меня: – Боится, что узнают, – и оторопел, словно запнулся от неожиданности. – Узнают, что. – я слегка нагнетаю напряжение, не завершая фразы. Гайк вновь наскакивает, выпалив: – Что боится! В его лукавом взгляде смешинка. – Ну, Гайк, здорово у тебя получилось. И мы оба понимающе переглядываемся. Гайк заливается искренним смехом, который заражает и меня. – Ага, он умеет хранить свои тайны, – говорю я. – Ага, – подтверждает Гайк торжествующе. Несмотря на налет грусти последней встречи, я заразилась оптимизмом планов семьи. Они довольны состоянием Гайка, братья ладят друг с другом, без драк, конечно, не обходится, но об этои говорится между прочим. Мать с сыновьями едет на лето к своим родителям. Муж остается, ему нужно найти квартиру – пора, наконец, начать свою жизнь. Здесь можно добавить: все начинает становиться на свои места. Главное, Гайк обрел свое «Я». Он теперь говорит на двух языках свободно. Его устремленность в будущее базируется на прочной основе. Он полон нетерпения и не скрывает, что торопит родителей с переездом на другую квартиру. — 75 —
|