|
Работящие субъекты получают у Маньяна своего рода отпущение от психиатрических грехов — даже когда последние бросаются в глаза. Больная из набл-VI, жившая всегда крайне уединенно, дичившаяся людей, не знавшая развлечений: которая на вопрос, хорошо ли она жила прежде, отвечает, что была счастлива, потому что работать было «через край», признается им вполне здоровой, хотя он сам пишет о ней с добродушной иронией. Здоровый человек — это для него почти синоним труженика. Это безусловно крестьянский идеал духовного здоровья: так же, как внешняя красота для крестьянина, по Чернышевскому, определяется силой и дородностью человека, так и внутренняя красота его — в работоспособности и трудолюбии. Психиатры, работавшие в сельской местности, подтверждают это: отмечают большую снисходительность и терпимость населения даже к явным «странностям» — если сохраняется трудоспособность заболевшего. «Что с того, что она с собой разговаривает?— сказал муж одной из больных.— Она вон с утра до вечера землю копает.» Крестьянская психология и мировоззрение вообще свойственны французской (равно как и русской) культуре прошлого столетия: в этом постаграрном обществе, с возникшими в нем новыми, подчас непреодолимыми проблемами, патриархальный уклад жизни рисовался воображению золотым веком человечества. Между тем и само общество и характер труда в нем радикально изменились, прежние критерии неизбежно обесценивались, но Маньян, как и многие другие, этого не замечает. Традиционный крестьянский труд был действительно физиологичен, он предполагал гармоничное умственное и физическое усилие, давал удовлетворение, потому что весь цикл его осуществлялся одними руками и он возвращался к своему творцу результатами его деятельности: такой труд мог быть в какой-то степени мерилом гармоничности развития человека и, следовательно — его психического и физического здоровья, но перемены, происшедшие с развитием общества: известное разделение труда и отстранение труженика от результатов его деятельности — изменили характер трудовых процессов, обезличили их, сделали машинальными, автоматическими. Такой труд и тем более — его необходимый придаток, школьное обучение, вряд ли могут быть пробой на психическое здоровье, если такой тест вообще возможен — скорее, наоборот: успехи в машинально повторяемых операциях или в классном вызубривании материала требуют не столько здоровья, сколько совсем иных психических задатков. Этого-то и не видит Маньян, которому в детстве внушили понятие о труде как залоге всех жизненных успехов. Оно, может, и так, но и жизненные успехи, особенно, когда они выходят за рамки привычного, тоже ведь не от большого здоровья, а что называется «от лукавого». — 359 —
|