|
Глашатай умолк и выжидающе посмотрел на Баджирона: — Ты приглашаешь их? — Я? — переспросил писатель. — Кого я должен пригласить? Идеи? Персонажей? — Ты приглашаешь их? — жестко переспросил глашатай. — Да или нет? Баджирон растерялся: он не привык, чтобы во сне ему задавали вопросы, да еще и требовали ответа. — Ну, да, — пробормотал он. — Приглашаю. Хорек-глашатай пристально взглянул ему в глаза и кивнул: — Так тому и быть. Он уверенно скатал свиток и перевязал его темной лентой. Церемония завершилась. — Так тому и быть, — повторил он совсем другим голосом, ласковым и очень знакомым. И исчез. Писатель перевернулся с боку на бок. Он еще не проснулся толком и ничего не понимал. Кажется, ему приснился вещий сон. Но что он предвещал? Загадка... Глава 32Стебли рогоза у речки Прыг-Вбочки и высокие луговые травы колыхались на вечернем ветерке. Тени холмов протянулись к востоку, навстречу наползающей тьме. — Как тут красиво, Баджирон, — вздохнула Даниэлла. Он кивнул. — Посмотри, какой луг, — продолжала она. — Как ты думаешь, если бы мы пустились вскачь и разогнались как следует, смогли бы мы взлететь? Мы полетели бы на закат. Над лугами и полями, над городами и крышами домов... Баджирон вздрогнул. Эти слова поразили его в самое сердце. Над крышами домов... Над крышами домов... Образы полузабытого сна нахлынули на него стремительно, неудержимо. Хорек-глашатай и крыши домов. Ну конечно! То была крыша его родного дома, дома, где он провел свое щенячье детство! Он крепко зажмурился, стараясь удержать этот образ, не дать ему ускользнуть. Но почему? Почему именно крыша? «Потому что, — подумал он, — потому что...» — Баджи? — Даниэлла тихонько окликнула его, стараясь не помешать. — Ты где? — Одуванчик! — внезапно выкрикнул он. — Лютик! И тотчас же все они обступили его толпой. Он вспомнил! Он выпустил их на свободу! «Там, на чердаке, — подумал он. — Они все еще там». Все его друзья, все мягкие игрушки, которые когда-то сшила ему мама. Даниэлла коснулась поводьев, направив Пыльку поближе к своему спутнику. — Мы растем, Даниэлла! — объявил Баджирон. Воспоминания переполняли его, и он чувствовал, что должен поделиться ими немедленно: — Был ведь не только Стайк! Мама сшила мне целую кучу игрушек. Несколько десятков! Одуванчик и Лютик — это были два братика-жирафа, в желтых пижамках. Я тебе не рассказывал? Он устремил невидящий взгляд сквозь Даниэллу — в светлые минувшие времена: — Перед сном я снимал кого-нибудь с полки и брал с собой в постель. И мы вместе смотрели сны. Каждую ночь — чудесные приключения! — 62 —
|