|
Отец продолжал невозмутимо печатать на машинке. Мать нервно прошлась по комнате. Обнаружила у себя в руках вазу и с грохотом опустила ее на стол. Зло засмеялась, разводя руками: — Я как в публичном доме живу! — Опять? — равнодушно спросил отец, не отрываясь от работы. — Рассказать — не поверят! Сын приводит уличную блядь, дебилку к тому же, а мы потом пьем с ней чай и улыбаемся, будто ничего не понимаем… Прячусь в собственной квартире, когда она в ванную идет. Бред!.. В мою ванную! — Ну зачем уж так… уличную… — Отец на мгновение задумался, напряженно глядя в окно, шевеля губами — и снова застучал по клавишам. — Девочка-то… надо признать… очень даже… — Ты еще поговори! — прикрикнула мать, — То-то я смотрю, ты перед этой соплей на цыпочках! — Сто раз говорили! — раздраженно сказал отец, он сбился с мысли и теперь торопливо просматривал написанное. — Давай выгоним. Они будут трахаться в подъезде. — Хоть ты-то не уподобляйся! — Извини… Будут любить друг друга в подъезде… — Ма, чаю дашь? — заглянул в комнату Максим. — Мужайся, — насмешливо кивнул отец матери. Все чинно сидели с четырех сторон большого стола в гостиной. Мать демонстративно смотрела на экран телевизора. Маша напряженно выпрямилась на стуле, боясь лишний раз двинуться, глядя в чашку, только изредка настороженно стреляла на нее глазами. Отец откровенно забавлялся ее смущением. — Вам смородину или крыжовник? — спросил он. Маша, не поднимая глаз, кивнула. — Значит, смородину? Маша снова кивнула. — Или крыжовник? Маша беспомощно глянула на Максима. Тот молча взял варенье и положил ей в розетку. — Па, — решил он отвлечь отца, — тебе не надоело на твоем драндулете стучать? Давай я тебя к компьютеру подключу. Программу тебе напишу. Представляешь, вызывает тебя редактор и говорит, что статья должна быть не «за», а «против», а Тютькин-депутат не народный заступник, а взяточник и вор. Нажимаешь на кнопку — принтер тебе новый текст выплевывает! — Нет. В твоем компьютере души нет. — А в твоей железке есть? — Тут я слово пальцами чувствую… Маша допила наконец чай и облегченно поставила чашку. — Хотите еще? — отец поднял чайник. Маша покорно поднесла чашку. Полная чашка вдруг запрыгала на блюдце в напряженно вытянутых руках. Маша неловко попыталась перехватить ее за ручку — и столкнула на пол. В тишине чашка грохнула о паркет, как выстрел. Маша вдруг вздрогнула всем телом, выронила блюдце и сложилась, сжалась на стуле, судорожно закрывая голову руками, будто защищаясь от удара. — 6 —
|