|
— Кууурицу, — со всем возможным ядом отвечаю, — нетрудно догадаться. — Да, конечно, — отвечает, — действительно, нетрудно. И уходит. А овощи-то пора. Открываю крышку и понимаю, что всё это время курицу я варила рядом с кастрюлей, на столе. Пока работал, ему прислали приглашение провести семинар по истории барабана. Времени на подготовку — два дня, а просят лекцию, археологическую справку, все дела. — Проведёшь? — Ага. — А где ты им справку за два дня нароешь? — Да тю, — отвечает благородный дон. Покружил немного по дому, вернулся с пискливой резиновой курицей из зоомагазина, которая для собак. — Барабан, — говорит вдохновенно, — получился так: пошёл древний человек на охоту, добыл зверя. Освежевал, мясо сожрал, а что не сожрал, то в горшок положил и шкурой прикрыл, чтобы не стухло. И жилами перевязал, от зверей. Утром встаёт, а шкура засохла и натянулась. Он по ней так, бам, бам, ну и всё. Потом уже без мяса делали. — Хорошо, — говорю, — очень хорошо. А вот эта резиновая женщина тебе зачем? — Будет изображать дичь, — сказал он и запихнул её в цветочный горшок. — Они же хотели археологическую справку. Всё время забываю, что человек он рисковый — другой бы на мне не женился. Суп тем временем сварился. — Только, — говорю, — курица того. Пока ты работал. — Ну ничего, ирландцы вон баранину специально стухляли. Так любит, чё. Семинар сегодня провёл. Отчитался коротко: «При виде дичи возникло оживление». Чаще всего утро начинается так. Я просыпаюсь, а муж, заслышав звуки Windows, варит кофе и запекает яблочко в микроволновке. После первой чашки я как раз могу открыть глаза и почитать почту. А потом он уходит работать, а я вылезаю из постели. И вот в субботу я вылезла и сразу побежала на кухню, потому что со вчера помнила там конфеты. Вообще сладкого дома не держу, но как раз накануне ездила к родителям, а там папа, который всегда покупает мне мешочек мишек и птичьего молока. И вечером оставалось ещё штук десять, значит, до утра должна дожить хотя бы парочка. Но на столе их не было, и в синем шкафу не было, и в оранжевом не было, и на полочке тоже. Зато в мусорном ведре нашлось много фантиков. Тут мне стало обидно. Потом сразу смешно: ну ведь такой заботливый, что даже страшно («не пойму, рыбка, где ты меня кидаешь»), а конфетки-то мои сожрааал, слаб человек. Потом ужасно стыдно. Я уже была однажды Женщиной, За Которой Не Ухаживают (есть такая порода вполне пристроенных мужних жен, которым всякое баловство и ласковые слова не достаются из принципа «вот ты мизинец свой любишь? Нет. Но отрезать жалко»), поэтому знаю цену ежедневному вниманию. А тут конфет пожалела, бесстыжая… — 88 —
|