|
Сколько часов я потратила на поиски этой штучки! Сколько слез было пролито из-за пропажи! На мгновение я прикрываю глаза и испытываю нечто близкое к чувству удовлетворения. Но пора будить детей. Я останавливаюсь перед спальней Сэма и Джо и тихонько толкаю дверь. Сэм, старший, спит, занимая самую выгодную позицию, на верхней койке, Джо – на нижней. На полу я замечаю и третьего – Фреда. Чем не «клубный сандвич»? Не важно, сколько раз я возвращаю Фреда в его комнату ночью – он, как почтовый голубь, обладает врожденной способностью возвращаться, что приводит его либо в комнату братьев, либо на край нашей кровати, где мы частенько обнаруживаем его уже утром. Я с умилением смотрю на своих спящих детей, и мои тревожные мысли уходят. Весь день сыновья мои носятся, бегают, и нет никакой возможности поймать мгновение, остановить его хоть на несколько секунд. Пока мальчишки спят, я разглядываю их: носы, щеки, царапины и веснушки. Я дотрагиваюсь до ладони Сэма, чтобы разбудить его, но вместо того, чтобы открыть глаза, он крепко сжимает мои пальцы. Я тотчас переношусь назад, к тому самому первому разу, когда он вот так же, совсем маленький, впервые схватил кулачком мой палец. Горячая волна материнской любви захлестывает меня, и я понимаю: ничто похожее больше не повторится. Сэму почти девять. И вот уже почти два года, как я перестала брать его на руки. Он слишком вырос, чтобы сидеть у меня на коленях, и мне больше не разрешается целовать его на прощание у школы. Скоро он совсем отдалится от меня. Но все же тепло раннего детства останется в его душе, и из этого резервуара любви он сможет черпать в тревожные годы подросткового взрыва, когда увидит нас со всеми нашими недостатками. Сэм шевельнулся. Каким нескладным кажется его тело. Это из-за несоразмерно длинных конечностей – предвестников приближающейся юности. Судорожно вздохнув, я сознаю, что смотрю на остатки его детства. Уверена, что именно нежелание испытывать это горькое сожаление заставляет некоторых женщин рожать и рожать – тогда рядом всегда есть кто-то, готовый охотно принимать их любовь. Первым пробуждается Джо, он спит чутко, как я. – Кто поможет майору Тому[1]? – спрашивает он, не открывая глаз, и у меня екает сердце. Песни Дэвида Боуи, звучащие в нашем автомобиле по пути в Норфолк во время летних каникул, были огромным шагом вперед в мире, полном легкомысленных развлечений. Повествовательные качества текстов его песен развивают детское воображение, думали мы. И так оно и было. Но нам ни разу не удалось продвинуться дальше первого трека альбома «Чейнджес». — 3 —
|