Киоко

— Правда не больше ста восьмидесяти долларов? — спросила она меня, минутку подумав.

Я кивнул. Дело сделано, договор был заключен с легкостью, которой могли бы позавидовать автомобильные магнаты на переговорах между США и Японией. Вот как я с ней познакомился, с Киоко. Мне нужно было срочно заработать сто восемьдесят долларов, а ей — поехать в Квинс и разыскать Хосе Кортеса, вот и все. И она вынуждена была признать, что сто восемьдесят долларов — это, в сущности, не так уж и дорого. Но, похоже, в нашей встрече была некая предопределенность, ибо в конечном итоге наши отношения стали намного более глубокими, чем мы могли предположить вначале. Но даже сегодня я не стал бы утверждать, что это было для нее благом.

Киоко пришла в восторг от моего лимузина. Я сказал, что могу показать, как все это работает: отопление, верхний люк, мини-бар, телевизор, телефон и все остальное, и был изрядно удивлен, когда девушка меня спросила, дисковые ли у меня тормоза и каков объем выхлопа. Она объяснила, что работала дальнобойщицей. Я сказал, что по виду я бы скорее принял ее за танцовщицу, и она ответила, что и танцовщица тоже. Я спрашивал себя, а японка ли она на самом деле. Я думал, что японцы все в очках, носят темные костюмы, заискивающе улыбаются, чтобы скрыть свои мысли, и постоянно кланяются. Дальнобойщица и танцовщица в одном лице — это классно. И тут я совершил серьезную ошибку, потому что, вместо того чтобы пересечь мост и ехать через жилые кварталы (хотя это сложнее, и мне не хотелось пробираться на своем «суперстрейч» по узким изогнутым улочкам), я поехал через тоннель в центре города, где немедленно попал в чудовищную пробку. Возле стоек дорожной пошлины было особенно ужасно: три минуты сорок секунд — столько уходило на то, чтобы продвинуться на один метр. Меня это злило, но я держал себя в руках. Приятно было поболтать с Киоко. Она подробно рассказала, как водители грузовиков в Японии ухитряются избежать пробок. Я не знал ни одного из тех названий городов и улиц, что произносила Киоко, ну да что там… Когда мы наконец часа через полтора приехали в Квинс, я спросил ее:

— А кто такой этот Хосе Фернандо Кортес?

— Танцор, — ответила Киоко,

Не знаю почему, но мне подумалось: что-то тут неладно. Сочетание испанского имени и профессии танцора показалось мне зловещим. В конечном итоге мои предчувствия оказались верными. Плохие предчувствия всегда оказываются верными.

Дом находился на углу, несколько в стороне от невзрачного жилого квартала в Квинсе.