Никто нигде

Возможно, такая реакция «шизоидна», в строгом смысле этого термина: однако «шизоидный» — не значит «шизофренический». Оглянитесь вокруг. Большинство людей принуждают себя действовать вопреки собственным естественным эмоциональным реакциям. Мы живем в шизоидном обществе, в обществе тотального отчуждения. Отчужденной от мира я, по-видимому, родилась — или, во всяком случае, пришла к этому в результате заметного отставания в эмоциональном развитии в возрасте приблизительно трех лет.

Не «сумасшедшие», не «дураки», не эльфы, не инопланетяне; аутичные люди со Страхом Открытости — просто люди, запертые в невидимой тюрьме своих изуродованных эмоциональных откликов. Но эти люди, измученные навязчивыми реакциями избегания, отторжения и агрессии, или эмоционально отстраняющиеся от всего вокруг, чтобы как-то жить, — не перестают чувствовать. В конце концов, сознание мое пришло к пониманию, что доброта и нежность меня не убьют; но эмоциональные отклики сопротивлялись его логике, упрямо твердя мне, что добрые чувства, ласковые и любящие прикосновения непременно убьют меня или, по крайней мере, причинят боль. Когда я пыталась не обращать на это внимания, то часто впадала в состояние, схожее с шоком; информация, поступающая в мозг, становилась для меня непостижимой, лишенной смысла. Эмоции мои при этом зачастую «совершали самоубийство»; я теряла все чувства, физические и эмоциональные, оставаясь, в лучшем случае, наедине с бездушными приказами рассудка. В то же время подсознание, стремясь вырваться из тюрьмы Страха Открытости, порой превращает аутичных людей в гениальных творцов. Быть может, творчество становится для них лучом света во тьме — и они хватаются за него, видя в нем единственный путь к освобождению.

Эпилог

Если закрыть глаза и постараться забыть о том, что такое день и ночь, свет и тьма, время и пространство — быть может, вам удастся понять, насколько на самом деле пространство и время не реальны. Они существуют, лишь пока существуют часы, календари и прочие приспособления, созданные людьми, договорившимися друг с другом об этих общих понятиях.

Эйнштейн (страдавший, как достоверно известно, проблемами в обучении), учил нас, что есть такая точка, в которой любую вещь можно разделить на мельчайшие частицы — и в этой точке нет ничего невозможного в том, чтобы пройти сквозь твердый на вид предмет. Еще он верил, что можно путешествовать и в пространстве, и во времени — что подрывает самую суть надежного, казалось бы, представления о существовании абсолютной реальности.