Винни Пух и философия обыденного языка

[81] Первый и единственный раз Пух прибегает к сознательному риторическому приему. Однако отличие риторики Пуха от риторики И-Ё, Сыча и Кролика состоит в ее конструктивности, искренности и оправданности Исключительными Обстоятельствами.

[82] Пример речевого акта, который сам себя зачеркивает. 3. Вендлер называет сходные явления («Я клевещу на вас») иллокутивным самоубийством [Вендлер 1985 ]. Не нужно вообще писать письмо, чтобы потом читать его адресату. Осмысленность такой речевой акт приобретает только в системе детского игрового поведения, которое носит обучающий характер.

[83] Парадокс красноречивого умолчания, всем известный в быту и в массовом искусстве давно ставший риторическим клише («О чем молчала тайга»). В данном контексте молчание носит не демонстративный характер (когда люди «не разговаривают»), а психастенический. Поросенок молчит из вежливости, ему неловко напоминать об обещанном, но именно это ощущение неловкости в данном случае наиболее красноречиво.

[84] Рассуждения Пуха о поэзии, как правило, нетривиальны. В данном случае речь идет о двух вещах. Первое – что не поэт выбирает стихи, а стихи выбирают поэта. Здесь Пух вновь перекликается с поздней Ахматовой («Тайны ремесла»). Второе – пространственная локализация поэтической инспирации. Пух приходит на место события, которое должно вдохновить его, ибо в этот раз он пишет оду на случай.

[85] Стихотворение переведено эквиметрически – разностопным ямбом 44443 и соответственно пятистишной строфой. В русской традиции 4-стопный ямб с мужскими рифмами после перевода В. А. Жуковским поэмы Байрона «Шильонский узник» прочно ассоциируется с английской романтической поэмой («Мцыри» Лермонтова, процитированное в первой строке перевода, как наиболее яркий пример). Более того, семантический ореол этого размера очень четко очерчен – это заточение и бегство из него. Впервые семантические возможности этого размера в детской поэзии обыграл К. Чуковский в «Крокодиле» [Гаспаров-Паперно 1975, Руднев 1978 ]. Мотив тюрьмы, бегства и освобождения присутствует и в стихотворении о подвиге Поросенка.

[86] Вероятно, реминисценция к «Саге о Форсайтах», где старый Джеймс Форсайт все время повторяет, что ему никто ничего не рассказывает. Интересно, что в романе «Собственник» так же, как и в главе «Ысчовник», идет речь о постройке нового дома. Важно при этом, что ВП в критике называли сагой.

[87] Здесь описывается сложный речевой акт, характерный для рефлексирующего психастенического сознания Поросенка. Поросенок страдает комплексом неполноценности, и поэтому он хочет, чтобы другие видели его храбрым и сильным. Если он будет знать содержание песни, то он не станет удивляться при всех, когда Пух ее исполнит, после чего все еще больше его зауважают. По схеме: А произносит р в присутствии В и С, причем В полагает, что С неизвестно содержание р, а С известно и содержание р, и мнение В о неосведомленности С (где А – Пух, В – слушатели и С – Поросенок) (ср. [Кларк-Карлсон 1986 ]).