|
Принцип целесообразности, признание того, что цель присуща не только сознанию и деятельности конкретного человека, но природе вообще, всему творению, все это придает и человеческим действиям, истории, культуре, цивилизации совершенно другое освещение. Ставится вопрос о смысле истории, о ее цели: вообще, только в свете этих принципов (телеологического и теологического) история и культура приобретают смысл. Тогда только есть основание считать каждого человека целью в себе, уникальным, «штучным» творением Бога, и у этого уникального творения тоже неповторимая цель, которую никто во всей Вселенной не может достичь, кроме него. Индусы говорят: «Лучше плохо исполненная своя Дхарма, чем хорошо — чужая». Обычно слово «Дхарма» переводят на русский словами «закон», «порядок», иногда даже «право». Генон в своем очерке «Размышления об индуизме» пишет, что этот санскритский термин происходит от корня, означающего «переносить, поддерживать, утверждать», и по своему смыслу восходит к слову «дхрува», означающее «полюс». Т. е. в этом термине явно присутствует символизм центра мира. Традиционные индуистские Писания приписывают человеческой жизни четыре типа целей: Артха, Кама, Дхарма, Мокша. Мокша, т.е. освобождение, находится по ту сторону проявленного мира, а Дхарма есть высшая цель проявленного мира, она непосредственно связана с духовной реализацией человека. Если высшей целью человека является его духовная реализация и в мире царит не только законосообразность, но все в нем происходит целесообразно и даже целенаправленно, то тогда моменты «вмешательства» в историю, в становление цивилизаций и культур непонятных для человека сил, как бы он их не представлял себе и как бы он не объяснял их присутствие в своей жизни, обретает метафизическое измерение. Если «пришельцы» могут вызывать только недоверие и опасение (для них Земля — чужбина), то «посланники» вызывают некоторое сомнение, поскольку их послания всегда по непонятной причине переворачиваются их учениками и последователями и превращаются в нечто неузнаваемое; их сторонники и последователи к тому же непрестанно между собой воюют. В отличие от этого метафизическое измерение как бы раскрывает наш проявленный мир, создает в нем просвет, в этом измерении каждый может обратиться к самому сёбе как к центру мира, воспринимая окружающую его природу не как враждебную себе, а напротив, как содействующую. Но обратившись к самому себе, разве каждый не остается один на один с самим собой? Да, в себе он обретает спасение, Бога и исток жизни. Здесь нет и не может быть посредников. Что же тогда? Получается, что бесполезно изучать другие традиции, даже если среди своих, местных вариантов традиции мы можем обрести лишь одни пустые скорлупы, оболочки, без живого духовного наполнения? Отнюдь нет! Ведь «другие» это те же самые мы, только мы себя в них не узнаем. Как только мы это постигаем, путь становится открытым, препятствия тают на глазах. Ведь человек больше, чем его мысль о самом себе, как о существе конечном, не напрасно его называют микрокосмом, аналогом Космоса. Причем, эта аналогия признается и на Востоке, и на Западе. И только как аналоги Вселенной люди могут быть уравнены, оставаясь каждый уникальным творением Бога. — 9 —
|