Противоречивые суждения о вещах, друг друга поддер­живают, а если они перестают поддерживать друг друга, следует привести их к равновесию на весах Небес [21]. Бу­дем же следовать вольному потоку жизни и исчерпаем до конца свой земной срок! Но что значит “привести к равно­весию на весах Небес”? Отвечу: “истинное” есть также “неистинное”, “правильное” — это также “неправиль­ное”. Если истина и в самом деле является истиной, то она отличается от неистинного, и тут не о чем спорить. Если правильное и в самом деле является правильным, то оно отличается от неправильного, и тут тоже не о чем спорить. Забудем о наших летах, забудем о наших обязанностях, достигнем беспредельного и будем пребывать в нем без конца.

Полутень спросила у Тени: “Раньше ты двигалась, те­перь ты стоишь на месте, раньше ты сидела, теперь стоишь. Почему ты так непостоянна в своих поступках?”

Тень ответила: “А не потому ли я такая, что я от чего-то завишу? А может, то, от чего я завишу, тоже от чего-то зависит? Может быть, я завишу от чешуйки на хребте змеи или от крылышек цикады? Откуда я могу знать, почему я такая или другая?”

Однажды я, Чжуан Чжоу, увидел себя во сне бабоч­кой — счастливой бабочкой, которая порхала среди цвет­ков в свое удовольствие и вовсе не знала, что она — Чжуан Чжоу. Внезапно я проснулся и увидел, что я — Чжуан Чжоу. И я не знал, то ли я Чжуан Чжоу, которому присни­лось, что он — бабочка, то ли бабочке приснилось, что она — Чжуан Чжоу. А ведь между Чжуан Чжоу и ба­бочкой, несомненно, есть различие. Вот что такое превра­щение вещей!

Глава III

ГЛАВНОЕ ВО ВСКАРМЛИВАНИИ ЖИЗНИ [22]

Наша жизнь имеет предел, а знанию предела нет. Имея предел, гнаться за беспредельным гибельно. А пы­таться употребить в таких обстоятельствах знание — верная гибель.

Делая добро, избегай славы; делая зло, избегай нака­зания. Идя срединным путем, можно себя уберечь, благо­получно прожить свои годы, вскормить родных людей, исчерпать свой земной срок.

Повар Дин разделывал бычьи туши для царя Вэнь-хоя. Взмахнет рукой, навалится плечом, подопрет коленом, притопнет ногой, и вот: вжик! бах! Сверкающий нож словно пляшет в воздухе — то в такт мелодии “Тутовая роща”, то в ритме песен Цзин-шоу [23].

— Прекрасно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Сколь высоко твое искусство, повар!

Отложив нож, повар Дин сказал в ответ: “Ваш слуга любит Путь, а он выше обыкновенного мастерства. Понача­лу, когда я занялся разделкой туш, я видел перед собой только туши быков, но минуло три года — и я уже не видел их перед собой! Теперь я не смотрю глазами, а полагаюсь на осязание духа, я перестал воспринимать органами чувств и даю претвориться во мне духовному желанию. Вверяясь Небесному порядку, я веду нож через главные сочленения, непроизвольно проникаю во внутренние пусто­ты, следуя лишь непреложному, и потому никогда не наталкиваюсь на мышцы или сухожилия, не говоря уже о костях. Хороший повар меняет свой нож раз в год — потому что он режет. Обыкновенный повар меняет свой нож раз в месяц — потому что он рубит. А я пользуюсь своим ножом уже девятнадцать лет, разделал им несколько тысяч туш, а нож все еще выглядит таким, словно он только что сошел с точильного камня. Ведь в сочленениях туши всегда есть промежуток, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же не имеющее толщины вводишь в пус­тоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погу­лять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно он только что сошел с точильного камня. Однако же всякий раз, когда я подхожу к трудному месту, я вижу, где мне придется нелегко, и собираю воеди­но мое внимание. Я пристально вглядываюсь в это место, двигаюсь медленно и плавно, веду нож старательно, и вдруг туша распадается, словно ком земли рушится на землю. Тогда я поднимаю вверх руку, с довольным видом огляды­ваюсь по сторонам, а потом вытираю нож и кладу его на место”.