|
Рифмы, сударь мой, что стрелы, Просверлят любую прыть, Даже ящерицы тело Смог я ими пригвоздить! Ах, бедняжка, дышит еле, Видно, час ее настал! "Вы поэт на самом деле", Дятел с ветки простучал. Сколько слов, о, сколько мыслей, Рвущихся и так и сяк! Словно бусинки повисли На веревочке тик-так. Разом стихли, присмирели Всем на радость и печаль "Вы поэт на самом деле", Дятел с ветки простучал. Птица, хватит! Шутки эти Надоели мне всерьез, За себя я не в ответе, Полон гнева и угроз! - Трясся весь, а сам умело Рифму с рифмою сличал. "Вы поэт на самом деле", Дятел с ветки простучал. На Юге Так я повис на гнутой ветке, Подняв усталость высоко. Я птичий гость, хотя и редкий, Мне рады эти однолетки. Но где же я? Ах, далеко! Белеет море, словно спящий, Пурпурный парус, яркость дня. Утес и смоквы, гавань, башни И пастбища: покой слепящий, - Невинный Юг, возьми меня! Чеканным шагом - по-немецки - Я жизнь протопать не хотел. Я вызвал ветер молодецкий И вместе с птицами по-детски Над морем к Югу полетел. О, разум! Нудное занятье! Чуть что поймешь, так не дури! У птиц уроки тщился брать я, И вот теперь созрел я, братья, Для новой жизни, для игры... Сколь мудро - мыслить в одиночку, И сколь нелепо - так же петь! Вы, птицы, сядьте-ка кружочком, Теперь я сам, и неумолчно, Спою вам, полно вам лететь! Про вашу юность, вашу лживость, С ума сводящую игривость И про мою влюбленность в вас. На Севере - шепну стыдливо - Любил каргу я, дрянь на диво, Карга та "истиной" звалась... Набожная Беппа С такою-то фигуркой Мне набожность к лицу. Я нравлюсь не придуркам - Всевышнему Отцу. Он, видно, не накажет Послушника того, Что сам не свой от блажи И пыла моего. Не хмурый инок в келье! Нет, остренький, как нож, Он всякий раз с похмелья Ревнив и - невтерпеж. Мне старики противны, А он к старухам строг: Как мудро и как дивно Устроил это Бог! Я с церквью не в разладе, Что-что, а этот жар Она мне, Бога ради, Отпустит, как и встарь. Бормочут с нетерпеньем, Уж я-то знаю всех, И с новым согрешеньем Стирают прежний грех. Прославим же величье Всевышнего, что сам, Ей-ей, не безразличен По этой части к нам. С моею-то фигуркой От набожности млеть: А чуть стара, пойду-ка Хоть к черту под венец! Таинственный челн Этой ночью, точно жуть, Навевал бездомный ветер, Надрывая стоном грудь, Я в зловещем лунном света Тщетно силился уснуть, Отгоняя страхи эти. И, дурных предчувствий полн, Побежал потом я к морю. Там пустой качался челн, Челн таинственный, в котором Под сонливый выплеск волн Кто-то спал, сморен измором. — 125 —
|