|
Сталин умел быть и гибким, если нужно было, к примеру, уладить отношения с соседней маленькой Финляндией, и тогда он пишет очень уважительное, если не сказать большего, письмо к президенту Паасикиви. А ведь еще не так давно СССР и Финляндия находились в состоянии войны… При этом с благодарностью за поддержку в войне Председателю огромного и как бы дружественного Китая Мао Цзэ-Дуну Сталин не стал особенно поспешать, и выразил ему дружеские чувства лишь в 1951 году, через 3 года после своего уважительного и чуть ли не заискивающего письма в Финляндию. Надо дело было делать, и все средства оказывались хороши, если срабатывали. Срабатывали, к сожалению, не всегда, как во время провальных военных операций под Ржевом или на Волховском фронте, при повальной и насильственной коллективизации и нерешительности во взаимоотношениях с Турцией и Ираном. Всякий раз эти и подобные ошибки, конечно, отзывались многотысячными бессмысленными смертями и стратегическими уступками, но сохранялось главное – Власть. Страшные человеческие и моральные потери, которые понесла Россия из-за неоправданных репрессий во времена правления Сталина, не стоит списывать только на его совесть. Конечно, Сталин правил, практически полностью следуя рекомендациям Макиавелли, но следует учесть и качество человеческого материала, с которым он имел дело. Видимо, иначе – в тех условиях – просто не получилось бы. Не вышло. А так – вышло, хоть и… нет, не будем судить напоследок. Нет смысла снова вспоминать огромные жертвы, которые претерпела наша нация, как в интеллектуальном и нравственном отношении, так и в чисто физическом. Так было угодно истории – истории развития Власти. Представляется, что давать оценки такой масштабной личности, как Сталин, бессмысленно. Поэтому издатели рассчитывают, что читатель уловит ту самую «нить красную, проходящую», которая объединяет Платона, Макиавелли и Сталина в некую цепь, которая показывает определенную логику в постепенном и поступательном развитии самой идеи Государства – от зарождения до воплощения. Хотя в разные моменты истории можно наблюдать совершенно поразительные на первый взгляд парадоксы в политических перипетиях, как, например, афро-французские погромщики на службе у каких-то неявных политических сил, которые жгли автомобили в предместьях Парижа и безнаказанно выкрикивали оскорбления в адрес государственных чиновников в прямом телевизионном эфире. «Есть многое на свете, друг Горацио, что нашей философии не снилось»… Ну да, Шекспир был отвлеченным философом, как и многие его персонажи. — 119 —
|