Русская философия смерти. Антология

[22] Я тоже писал об этом: что умереть – это «просто», «не сложно», и если без боли – то и не мучительно.

[23] То есть ранее матери.

[24] Вероятно, больного или умиравшего в день, месяц или год смерти матери.

[25] Я получил не академическое, а университетское воспитание.

[26] Кроме одного – самим умереть: и тогда уже не вернешься назад. Поразительно, что метафизическое существо смерти, такое действительно ужасное, новое – для каждого, однако, откроется, но в самый последний миг жизни!! Ужасная «точка»… со страшным по сложности, по смыслу содержанием!

[27] По-видимому, д-р Якобий удивляется, что во мне разделены, не связаны идеи загробного существования, которое я отвергаю или к которому равнодушен, и религиозное чувство, которое налично во мне есть. Но ведь загробное существование – это именно «идея», «концепция», и, как таковая, строится или возникает ; религиозное же чувство просто есть , вероятно, врожденно, как зрение и обоняние. «Помолиться хочется», «люблю, когда молится человек» (зрелище), «хорошо, когда мы все молимся, (общность, универсальность) – это просто мое «хочу» и не связано ни с какою идеею. Мне даже кажется, что атеист по отчетливому исповеданию (по словам, по образованию, по школе) может быть все равно религиозным человеком. Религиозного человека я узнаю, когда он рассказывает, как купил вещь на базаре; религиозного автора я узнаю, с 15 страницы книги, где-нибудь из середины, все равно. Религиозность есть «стиль человека», стиль построения его души, а в зависимости от этого – построения всей его жизни, деятельности, поступков, – и она сказывается во всякой мелочи, не отвязывается от человека ни в чем и никогда. Есть много людей, тараторящих о религии – и вовсе не религиозных. Религия может быть пуста от каких бы то ни было определенных идей, хотя зато с некоторыми идеями она абсолютно не выносит совмещения: религия есть угол взгляда человека на мир , религия есть зрение , религия есть слышание , религия есть обоняние . Кто не различает цветов и не обоняет их – не может быть религиозен; кто не любит леса – не может быть религиозен (все «святые» любили «пустыню», то есть что «за городом»), кто ненавидит лицо человеческое – не есть религиозен, кто излишне привязан к суете, шуму, «предприятиям», торгу (если до страсти: напротив, спокойная торговля в высшей степени отвечает религиозному духу), любит «водить компанию», увлекается картами, игрою, кто имеет жадность к вину – не религиозен, что бы ни говорил его язык. Религия есть непрерывное, ни на одну минуту не прерывающееся общение с Богом. Религия есть надежда на Бога. Религия есть любовь к Богу. Религия есть верность Богу. Религия – когда человеку «хорошо в Боге». Бог есть его «сладость» и условие существования. С ним он думает, с ним он радуется, с ним всего желает и без него ничего не хочет. Бог – ближе родителей, детей, жены: между прочим, оттого, что ни родителей, ни жены, ни детей Он никогда не отнимет. Он-то и сотворил человека в связи со всем этим, в числе всего этого, как часть этой родительско-детско-мужней связи, и проч. Но Бог – таков, а любим мы Его не за это все-таки, а Самого по Себе. Бог – это мое «хорошо». Я от Него так же не могу отвязаться, как «от своего правого бока». Ну есть он, – что ж я тут поделаю? Но что такое Бог? Это знает только тот, кто знает; а кто этого не знает, – и никогда не узнает, и знать ему незачем. Бог «с нами», и видеть Его нам не дано, ни – знать Его. Тень – за нами; а ведь может быть, что мы никогда на нее не оглянемся и не увидим ее. Бог как кровь: течет в жилах, и мы ее не видим, а ею живем. Бог личен и безличен: лицо Его то является, то скрывается. Но рука Его всегда чувствуется. Бог – не идея: Он есть . Бог крепче мира: мир может разрушиться, а Бог останется. Дохнул Бог – и стали миры, еще дохнул – и нет их; мир – миры страшно малы перед ним. Только от Бога и через Бога все связуется и все осмысливается: как дробь через знание только «величины знаменателя». То есть если мы не знаем величины каждой части – мы не понимаем, и что выражает или показывает, или определяет дробь; а если мы не знаем Бога или, вернее, везде Его не чувствуем , мир – ночь, есть подробности в нем для нас, но для нас вовсе нет его как мира. В смерти самой идеи Бога (только идеи) – умирает мир. Нет Бога – умер мир; есть Бог – мир осветился, согрелся, образовался, есть утро и вечер, есть красота, все есть, «что мне нужно». «Что мне нужно» и «что миру нужно» в высшей степени связуется с «Бог есть». Связуется и – зависит . Я отвлекся: но бессмертие, загробный мир? Это – идея и искусственность , это – так обще, важно, необходимо, истинно и питательно, это уже далеко не так есть , как религия.