Онтология лжи

«Парменид. И вот когда мы говорим, что другое есть нечто отличное от единого и единое — нечто отличное от другого, то, дважды сказав “отличное”, мы, тем не менее, обозначаем этим словом не другую какую-либо природу, но всегда ту, названием которой служит это слово.

Аристотель. Совершенно верно.

Парменид. Итак, в какой мере единое отлично от другого, в такой же мере другое отлично от единого, и, что касается присущего им свойства “быть отличными”, единое будет обладать не иным каким-либо отличием, а тем же самым, каким обладает другое...» (Платон. Парменид. 147е - 148а).

Воспроизведение такого множества парадоксов и «кунштюков» неожиданно выявляет главное условие и даже рецепт их получения — последовательность мышления. Мысль, строго идущая по следу, неизбежно приводит в сферу диалектики, в «дремучий лес», где следы уже теряются, и потому последовательность оказывается наказуемой: она не ведет к выходу. Греческое слово «апория» (от «порос» — путь), или «проблема, неразрешимость которой обусловлена содержащимся в ней противоречием», буквально означает «бездорожье» (ср. соответствующую внешнюю оценку диалектики как плутания и блуждания). Уже для Гегеля было очевидно, что противоречие — не случайная находка, а то, что обнаруживается постоянно, всякий раз рефлексия следует самой себе.

Возможность заблуждения всегда подстерегает как момент «несогласия речи с самой собой». Она, таким образом, «встроена в дискурс» и оказывается неизбежной, если договаривать до конца.

Видеологический анализ двух диалогов Платона как ярчайших образцов «полноты рефлексии» дает картину сквозного прозрения через «предмет речи», или элимирования «поверхностей-3» к ровному фону.

Траектория прозрения направлена к субстанции, т.е. к подлежащему, к самому последнему слою, к последней непроницаемой «поверхности» — к бытию.

И вот, когда все иное, контрастное, выбрано и через «первую поверхность» больше ничего не видно (остался ровный фон абсолютного подлежащего, чистая субстанция), тогда становится наконец видна сама «поверхность-1» — логика (или «речь», по Платону). Она-то в своей видимости и есть ложь (ибо истина, она — в своей невидимости).

Фигуры речи, становясь различимыми (непрозрачными), парализуют способность суждения: ведь за ними нет теперь значения, «сопротивления материала». И получается только видимость суждения, в том смысле, что видна грамматическая структура. Она теперь — пустая оболочка, поскольку исчерпано ее предметное содержание. Содержание видится сквозь пустую грамматическую структуру смутным и искаженным именно потому, что нарушено условие субъектного устройства — невидимость «поверхностей-1».[2]