Антология мировой философии. Том 3

По крайней мере в принципе Фихте преодолевал рас­кол действительности на два мира. Он отверг раздвоен­ность человека и провозгласил не только примат прак­тики перед теорией, но и их полное единство. Утратило смысл противопоставление моральных и легальных по­ступков, получила первую обрисовку диалектика взаимо­действия субъекта и объекта. Правда, она выступала в сугубо идеалистической трактовке: не-Я возникает, по Фихте, как продукт деятельности сверхсубъекта Я, при­рода трактуется им лишь как необходимое для реализа­ции морали и преодолеваемое ею препятствие, а свобода эмпирических я, превращенная из условия морали в ее содержание и цель, оказывается бессильной перед лицом надэмпирического сверхсубъекта. Тот факт, что люди своим трудом создают «вторую» очеловеченную природу, получил в его философии превратное отражение.

Трансцендентальный метод Канта стал у Фихте собст-венно диалектическим. Фихте был первым сознательным теоретиком диалектики нового времени, и в его диалекти­ческих построениях было еще много слабых пунктов: не было разработано понятие синтеза, и последний подме­нялся то суммированием тезиса и антитезиса (например, в третьем основоположении), то «вдвижением» нового тезиса внутрь противостояния двух прежних. Неясным было отношение Фихте к формальной логике, хотя его общая тенденция вывести ее законы из содержания фи­лософии и возвести формальнологический закон непроти­воречия ко второму основоположению, т. е. к зародышу закона единства и борьбы противоположностей, было глу­бочайшим предвосхищением. Философия истории еще не была конкретно вписана в диалектический контур, хотя центральному в ней понятию свободы Фихте стремился придать активный социально-исторический смысл. В его учении в отличии от Спинозы свобода рассматривалась как развивающаяся во времени и как критерий всего общественного развития.

18

Фихте восстановил право человеческого разума на по­знание сущности мира и выдвинул идею развития всего существующего по законам диалектики. Уже это делает его роль в истории философии значительной и непрехо­дящей, несмотря на то что в трактовке им духовного первоначала в конце концов возобладали религиозные мотивы. Они сблизили его с волюнтаристским учением Мен де Бирана (1766—1824), которое и сложилось не без его, Фихте, влияния. Поздний Фихте покинул маги­страль философского прогресса.

Нечто подобное, но в гораздо большей степени про­изошло и с Ф. Шеллингом после 1803 г. Зато философия молодого Шеллинга оказалась необходимым посредст­вующим звеном на пути преобразования субъективной диалектики в объективную. Он увидел в природе не только орудие моральной деятельнности, но и динамиче-ское проявление Абсолюта. Природа — это непосред­ственная объективная манифестация бессознательного духовного первоначала, и она развивается как телеологи­чески самоорганизующаяся целостность. Она вовсе не есть «потухший дух», как скажет потом Гегель, но дух, возгорающий ярким пламенем видимой жизни. Спящие потенции реальности пробудились, и изначальное тожде­ство объекта и субъекта пришло в диалектическое дви­жение, в котором сначала преобладает объективная, а затем, на стадии человеческой истории, субъективная сто­рона, так что Я оказывается не началом, а многообраз­ным звеном завершающего этапа всемирно-исторического пути.