|
Иногда противоречия между звучанием и значением слова как бы намеренно обыгрываются говорящим. Например, недавно во- 154 шло в наш язык слово рэкет. Оно звучит необычно, на иностранный манер, а по фоносемантике оценивается как что-то «хорошее, красивое, безопасное и величественное». Значение этого слова — «вымогательство». Но низменные представители новой «профессии» не хотят называться вымогателями — это неромантично и пошло (как оно на самом деле и есть). То ли дело рэкетир — этакий Робин Гуд, борец за социальную справедливость. Фоносеманти-ка как бы помогает преступникам «облагородить» значение, сдвинуть его в нужную им сторону. Бывает и так, что слово попадает в группу противоречий, но у него есть синоним, который оказывается в группе соответствий. Так, слова смарагд и изумруд обозначают один и тот же яркий, красивый драгоценный камень. Но слово смарагд звучит как нечто «грубое», а изумруд как нечто «гладкое». Естественно, первое слово попадает в группу противоречий, а второе — в группу соответствий. Но заметим, что слово смарагд почти вышло из употребления, тогда как изумруд активно функционирует в языке. Следовательно, соответствие звучания и значения для слова изумруд можно считать гораздо более показательным, чем противоречия этих аспектов для слова смарагд. Более того, выявленное противоречие можно считать свидетельством не в пользу тенденции к произвольности, а в пользу тенденции к фоносеман-тической мотивированности. Ну хорошо. В группе фоносемантически ярких слов (4 тысячи) фонетико-мотивировочная тенденция доминирует. А что же в остальных 8 тысячах слов — вообще никакая тенденция не действует? Или там действительно связь звучаний и значений полностью произвольна? Прежде всего, не будем забывать о том, что предложенная в данной книге методика выявления связи между звучанием и значением — это лишь один из возможных способов анализа такого сложного семантического явления. И можно быть абсолютно уверенным в том, что далеко не все тонкости фоносемантики улавливаются такой методикой ее анализа. Так что 4 тысячи слов — это только сливки, самый верхний, самый заметный фоносеманти-ческий пласт лексики. В других словах фоносемантика упрятана глубже, и нужна более тщательная переработка «лексической породы». Кроме того, мы уже знаем, что лексика между полюсами мотивированности и произвольности находится в постоянном движении. И если сейчас кажется, что относительно какого-либо слова фоносемантика нейтральна, то через некоторое время она вполне может оказаться четко соответствующей значению. — 143 —
|