|
Такая система во многом, несмотря на индивидуальный труд каждой семьи на отведенной ей общиной земле рождала коллективную структуру души в гораздо большей степени, нежели затем в буржуазном обществе, где потребовался уже не общинный, а индивидуальный наемный труд. Однако замкнутый, стабильно-однообразный образ жизни людей в общине и феодальная система эксплуатации, основанная на мощной идеологической религиозно-сословной системе подчинения, делали личность крестьянина малоактивной, плохо приспосабливаемой, пассивной. Сельский средневековый быт, формируя психику крестьянина, закладывал в его подсознание целый ряд поведенческих норм, многие из которых сохранились и по сей день. Так психические пережитки феодальных отношений можно видеть в России, и многих других странах в том, что люди не могут ответить прямо на прямой взгляд, не могут даже осознавая свою правоту выступить против сильных мира сего, или быстро принять важное решение. Они задумчивы, медлительны в решениях и неманевренны. Свою речь они выстраивают осторожно, в поступках не спешат, даже зачастую там, где это необходимо и вообще проявляют слабую решительность. Все это поведение по мере жизни в активной городской буржуазной среде изживается, но то, что спустя, полтора века после отмены крепостного права в нашей стране и много десятилетий после переселения в город предков носителей данных психически черт, мы можем наблюдать такое поведение весьма симптоматично, поскольку указывает насколько долго могут сохраняться в подсознании вербально и не вербально передаваемые по наследству психические черты прошлого. Иначе выгляди поведение тех людей, чьи предки жили в городах уже давно. Тут, под воздействием необходимости выживать самому диктуемой капиталистическим миром, мы наблюдаем, сильный распад семейных ценностей, которые живы и сильны у тех, кто покинул деревенский быт не так давно. Носители коренной городской, а вернее буржуазной, не в классовом, а в формационном смысле, психики не склонны жить большими семьями и вообще поддерживать тесные родственные отношения, да и сам институт брака в их среде активно утрачивает свои позиции. Эти люди легко приспосабливаются к новым условиям, месту работы и жизни, им не сложно знакомится с другими людьми и завязывать новые отношения. Они мобильны, и на протяжении многих поколений являясь «городскими кочевниками» научились тому, чего не могли знать и уметь, ведя замкнутый образ жизни. Но они и индивидуалисты до той меры, до которой их только не объединяет по ходу истории профсоюзное, политическое или экономическое движение прогресса. — 17 —
|