Виллисы

— Девушки! Милые! — заорал долговязый, над головой у вахтерши простирая к ним руки. — Лену позовите! Лену! Беленькая такая!..

— Да уйдешь ты по-хорошему или нет? Милицию вызову!

Юлька хотела обойти парней.

— Юля! Азарова! — окликнула ее Ольга Ивановна. — Объясни им, Лену какую-то…

— Юля! Юлечка! — тотчас переключился на нее долговязый, придержал за локоть.

Юлька с такой силой вырвала руку, что тот растерялся.

— Понял: без рук, — он миролюбиво поднял ладони. — Юлечка, вся надежда на вас. Не дайте разбиться несчастному сердцу… Лена. Беленькая такая. Худая. Высокая. Танцует виллису в «Жизели»…

— Вы видели «Жизель»? — сухо спросила Юлька.

— Виноват. Но непременно…

— Там шесть троек виллис. И два состава. Умножать умеете?..

Второй парень молча смотрел на Юльку и улыбался.

— …Все высокие. Толстых нет. Лен — человек десять.

— От винта! — безнадежно сказал долговязый. — По такому дубильнику зря перлись!..

— Арза. идешь? — окликнула Юльку Света Середа.

— Сейчас. Очередь займи.

— А это кто? — вскинулся долговязый вслед рослой русоволосой красавице Светке. Чуть стойку не сделал, как бобик.

— А это — не про вашу честь, — с удовольствием сказала Юлька. — Еще есть вопросы?

— Есть, — сказал, улыбаясь, приятель долговязого. — Ты тоже виллиса?

— Да.

— А тебя как найти?

— А меня искать не надо. Лену свою ищите. — И Юлька направилась в столовую.

— Меня зовут Игорь, — сказал парень вдогонку.

— Очень приятно, — не останавливаясь, ответила она.

— Все понятно? — затараторила у нее за спиной Ольга Ивановна. — Все, давай-давай! Ищут сами не знают кого. Вон в городе полно их ходит, другую найдете. А у нас девочки серьезные, им гулять с вами некогда…

Юлька, на ходу снимая куртку, вошла в столовую, взяла талон на ужин у дежурного воспитателя Галины Николаевны и пристроилась в очередь рядом с Середой.

— Кто это? — кивнула та в сторону вестибюля.

— Опять Ленку ищут. Достали уже. Хоть не говорила бы, где учится.

— Ты что! Это же коронный номер: «Ах, здравствуйте, я балерина!» Она на улице по пятой ходит. — Света развела носки на девяносто и засеменила так с подносом в руках.

Они сели за свободный столик в своем ряду. В просторном зале было еще два ряда столов — центральный для москвичей, а дальний, с мягкими креслами и салфетками, — преподавательский. Вечером ни москвичей. ни педагогов не было, но интернатские привычно занимали свою треть.