Триумф бессознательного. Сборник эссе

Как я потом (совершенно случайно, конечно) узнал, на ближайшем после нашей дипломатичной беседы заседании редакции редактор сказал о моей статье – «Ее придется напечатать», отмахнувшись от тех членов редакции, которые продолжали выражать сомнение.

И статья вышла в ближайшем же номере с замечательным подзаголовком, который придумал сам редактор, проявляя особое уважение к автору. Все вместе это звучало так: «Парадоксы творчества. Советские ученые исследуют проблему сознания». В варианте, предложенном редактором, после слова «творчества» даже стояло двоеточие, которое мой друг в последний момент успел убрать. А жаль. То, что советские ученые исследуют проблему сознания, можно было считать действительно большим парадоксом.

А теперь пусть кто‑нибудь первым кинет в меня камень, когда я скажу, что сегодня в Израиле я подчас испытываю ностальгию по тем диетическим временам.

Персональное окно в Европу

Эпизод из моей биографии, о котором пойдет речь, интересен не столько сам по себе, сколько как показатель психологического климата в советском обществе в эпоху ранней перестройки. Но необходимо начать рассказ с небольшой предистории.

В конце 70‑х годов были опубликованы первые мои научные статьи в международных журналах. С этого времени я стал получать регулярные приглашения на международные конференции в США и Европе. Приглашающие были обычно осведомлены, что у советских ученых нет денег на такие поездки, поэтому они обещали в своих приглашениях полностью покрыть все мои расходы. От Минздрава требовалось только разрешение на поездку, но оно мне никогда его не давало. Я был склонен приписывать регулярно получаемые отказы плохой анкете (беспартийный еврей – низшая каста независимо от ученых степеней и научных достижений). Но я был не совсем прав. Разумеется, и еврейство, и беспартийность очень способствовали отказам, но они не были главными причинами. Главной же причиной было то, что я не был для чиновников Минздрава «своим», и у них не было никакого резона награждать меня столь ценным подарком как зарубежная командировка. Им это было не нужно – и все. Поэтому приглашающей стороне сообщалось, что я по тем или иным (не известным мне) причинам не могу в данный момент приехать, и вместо меня, якобы с моего согласия, предлагалось на тех же условиях (т. е. с полным обеспечением) принять другого человека, Минздраву более близкого. В период перестройки я даже узнал одного моего «заместителя». Это был мой соученик и тоже, представьте себе, еврей, но в отличии от меня он успел стать своим в коридорах власти и спокойно отправился по адресованному мне приглашению в Западную Германию, где его хорошо принимали, как он мне бесхитростно поведал. Мне же обычно сообщали, что моя поездка признана «нецелесообразной» и я был вынужден посылать приглашающей стороне вежливый отказ. Не всегда приглашающая сторона понимала причину отказа, иногда им казалось, что у меня слишком много приглашений и я счел их приглашение недостаточно привлекательным. В этих случаях я получал дополнительное приглашение с описанием престижности мероприятия (какие великие ученые согласились приехать) и с перечислением всех замечательных условий проживания, которые будут мне предоставлены. Такой вот совершенно неосознаваемый садизм с самыми лучшими намерениями.