|
— Это кто? — спросил негромко Фан, кивнув в сторону Фокина. Бледный Шпазма выступил вперед. — Танцор уволился... — тихо сказал он. — Я взял этого человека попробовать... ждал вас. Не подойдет — выкинем. — Пусть покажет. — Фан сел на стул, закинул нога на ногу и стал смотреть; лицо его, казалось, окаменело. Шпазма побежал на сцену, стал что-то говорить бледному, трясущемуся Паше. Тот застегнулся на все пуговицы. Вера Михайловна задала ритм хлопками, и Алексей ударил по клавишам. Паша что было сил застучал подошвами, потом медленно и довольно чисто сделал несколько па. И замер, испуганно уставившись на Фана. — Ладно, берем, — нехотя сказал Фан и встал. — Пусть зайдет... В кабинете, оставшись один, Чадьяров вдруг несколько раз с силой провел по лицу ладонями. Потом сел в кресло и стал ждать. Наконец в дверь постучали. — Войдите, — сказал Фан. В кабинет вошел бледный Паша Фокин. Смущенно улыбаясь, он остановился посреди комнаты. Фан встал, медленно дошел до двери, выглянул, потом повернул ключ в замке. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, не двигаясь, словно не верили своим глазам. — Ну что смотришь? — почти прошептал Паша. Чадьяров молчал. Он попытался что-то сказать, но не смог — от волнения перехватило дыхание, а в горле стоял ком. — Испанец — медленно произнес Чадьяров. — Ты! Сколько лет... — 114 —
|