|
В то же время стремление искусственно «опрогрессивить» Хайяма не могло не отразиться и на содержании переводов, в которых смелые и искренние мистические обращения к Богу, суфийские поиски Пути к Истине, Гармонии, Красоте и Любви нередко превращались в богоборческие или откровенно эпикурейские1 декларации, а скрытый мистический и философский смысл его стихотворений полностью игнорировался. Рассмотрим, например, четверостишие Хайяма «Гам куштаи чоми якмани хохам кард…» Вот наиболее близкий по смыслу к оригиналу прозаический перевод Р. М. Алиева и М.-Н. Османова: Печаль убью я чашей в один ман. Себя же обогащу двумя ритлями вина. Сначала я дам трехкратный развод Разуму и Вере, А затем женюсь на дочери Лозы. Здесь отразились философские искания Хайяма, его раздумья о путях к Истине. Он убедился, что такие привычные для него инструменты познания, как Разум и Вера, оказались недостаточно эффективными. Хайям опечален этим, но Вдохновение (вино) не покинуло его, и он решает обратиться к Интуиции (дочери вьющейся Лозы)2. Именно в этой иерархии средств постижения Истины – «Разум, Вера, Интуиция» – содержится ключ к пониманию скрытого смысла слов Хайяма, ускользнувшего от его переводчиков. В самом известном переводе (И. Тхоржевского) это стихотворение звучит так: Сегодня – оргия. С моей женой, Бесплодной дочкой мудрости пустой, Я развожусь! Друзья, и я в восторге, И я женюсь на дочке лоз простой. Отходя от подстрочника, И. Тхоржевский заменил «Разум» неадекватным ему понятием «мудрость пустая» и исключил слово «Вера». Несколько точнее выглядит редакция Г. Плисецкого: Нынче жажды моей не измерят весы. В чан с вином окуну я сегодня усы. Разведусь я с ученостью книжной и Верой! В жены выберу дочь виноградной лозы. Но и в этом переводе печаль разочарования подменена жаждой винопития, а Разум – «книжной ученостью». Все эти переводы сохраняют лишь поверхностный смысл четверостишия – желание ученого, уставшего от своих трудов, говоря современным языком, как следует «расслабиться» выпивкой с друзьями,- и вполне могут украшать стены питейных заведений для умеренных интеллектуалов. А в переводе В. Державина вместо сомнений одинокого искателя Истины и вовсе возникает образ веселой компанейской пирушки: Мы чашей весом в ман печаль сердец убьем. Обогатим себя кувшинами с вином. Трикратно дав развод сознанью, знанью, вере, На дочери лозы мы женимся потом. Справедливости ради заметим, что таким же в значительной мере является и перевод Э. Фитцджеральда, «поэта мысли» (так называли его современники), в данном случае ограничившегося одномерной интерпретацией хайямовского шедевра. Этот перевод, а точнее – переложение,- безусловно, находится в числе текстов, под влиянием которых создавался интеллектуально сниженный образ «поэта вина и плотских утех»: — 5 —
|