|
И вот вам декорации. Наш склочник (а он, на чём розыгрыш и базировался, наутро обычно ничего не помнил из вчерашнего) просыпается прямо у палатки, где вчера и заснул, не добредя до спального мешка. Голова знакомо трещит, во рту эскадрон ночевал — симптомы все насквозь привычные, оно бы и ничего, вот только неподалёку лежит накрытое брезентом нечто, по форме крайне напоминающее труп. И сапоги с одного конца высовываются, носками в небо… И сидит над нашим склочником начальник отряда с извлечённым из ящика-сейфа единственным отрядным карабином. И, едва мужичонка пытается встать, рявкает: — Лежать, мать твою! И тут же — отряд в полном составе. Лица у всех мрачные, удручённые, головами покачивают: м-да… Это надо же… Склочник вновь, уже просекая неладное, пытается встать. И снова окрик: — Лежать, не шевелиться! Да, брат, ну и натворил ты… Как писал классик Успенский (Михаил), жить всегда страшно, а с похмелья тем более. Унылая ситуация… Ребята, да что? Да я? Лежать! Лежать, тварь! Лежать, выродок! Лежать, с-сука! Пока участковый приедет, мы тебя сами… при попытке к бегству… Как-кого парня… Мужики?! Да что? Я? Ты, ты, ты, падло… Ты Володьку вчера ножичком-то под сердце, вот он, одни сапоги торчат, утоплый труп мёртвого человека, под брезентом, и за участковым уже послали в деревню, и ножик твой, вот он, и светит тебе, надо полагать, не менее чем вышка, а что ж ты, гад, хотел, путёвку в Сочи и блондинку в постель?! Какого парня замочил, тварь… Вот это, надо вам сказать, был страх. Стра-ах… Дай вам бог, хорошие мои, в жизни не видеть физиономии, сведённой этаким страхом. Злая, конечно, была шуточка, жестокая, но очень уж этот организм всех достал. Ну, мы ж не звери, мы его в этаком состоянии держали не более пяти минут, чтобы умом не рехнулся, довольно быстро показали, что нет под брезентом никакого трупа, а есть одни свёрнутые фуфайки. Зато как он потом был счастлив! Себя от счастья не помнил, зла не держал первое время… Ни убийства, ни грядущей вышки!!! Вот это — страх. А невидимая машина, от которой ничего и не происходит, кроме шума и непонятности… Эка невидаль! Ты где, бабуля ?Следующая история — столь же непонятная, но гораздо более короткая. Происходило это в том же месте, но парой недель спустя. Я сейчас уже не помню, зачем мы втроём отправились в деревню. Что не за водкой, это помню точно — деньки стояли погожие, рабочие, благо за неделю мы получали столько, сколько молодой специалист с дипломом — за месяц. Какая тут пьянка? Солнышко, ясное небо, тишина, благодать. Птички чирикают, белки шебуршат, ручеёк журчит. Белый день. Трезвые все трое, и давненько уж, весёлые и бодрые, правда, девочек в платьях месяц не видели, ну да это не навсегда… — 7 —
|