Кельтские мистерии

По тесной связи с духами и силами природы, греческий писатель Социан сравнивает друидов с магами Персии или индийскими браминами; авторы учения и философии, формулирующие его в загадках. Это, должно быть, ссылка на употребление ими триад как мнемонического приема, как. например, в этом образце из Триад Ирландии: "Какие три немых вещи дают знание любому? Hе трудно сказать: глаз, ум, письмо." До сих пор это обычный и верный метод обмена информации между детьми; и, поскольку кельтский поэт должен был знать сотни сказаний, этот метод вопроса-ответа был испытанием, которое доказывало его способность, остроумие и его велеречивость. В ирландском "Разговоре двух мудрецов" старший, Фихертне, спрашивает младшего, Hеде, как его зовут. Hеде, нацепивший поддельную бороду, чтобы выглядеть старше, и сидящий в чужом кресле, отвечает: "Hи анса, робек, ромор, ротет, рохтот (не трудно сказать: мельчайший, величайший, острейший, нежнейший)", и продолжает "риторикой", которая изначально, вероятно, была друидическим наименованием или инициационным наговором:

В конце длинной серии таких обменов, в которых мудрецы выражаются целиком, как говорит Социан, "загадками", Hеде спрашивает у Фихертне, "какие вести", и тот отвечает семистраничным пророчеством, предрекающим тяготы, которые отметят конец мира.

Форма этой беседы могла основываться на устном экзамене на седьмом году обучения барда; но корни ее куда глубже. Загадки и утонченная игра словами - воспоминание о происхождении всех священных мистерий: Дыхание или сам Мир. Существенно, что такие словесные дуэли обычны в тех культурах, где выживает шаманизм; два человека вводят друг друга в состояние интенсивного возбуждения так, что старший может пророчествовать для племени. В конце беседы Hеде преклоняет колени перед старшим и говорит: "Фихертне - великий поэт и пророк."

Шаманистическое тождество с животными явно отражается в кельтских ритуалах даже в христианские времена. В 1185 г. н.э. валлийский историк Гиральд Кабренский приходил в ужас от того, что он называл "варварским и отвратительным обрядом возведения на престол", бытовавшим в ульстерском клане, и в его "Описании Ирландии" он описывает его совершенно ясно: "Все люди страны собрались в одном месте, туда приводится белая кобыла, белую кобылу выводят пред них, и тот, кого инаугурируют, не как князь, но как зверь, не как царь, но как разбойник, выходит пред людьми на четвереньках, провозглашая себя животным, столь же бесстыдно, сколь и опрометчиво. Кобылу немедленно убивают, разрезают на части и варят, а из варева готовят для него купель. Сидя в ней, он ест от мяса, которое подают ему, а люди стоят вокруг и тоже едят от этого. Затем от него требуется испить от варева, в котором он купается, не пользуясь никаким сосудом, ни даже своими ладонями, но лакая ее языком. Когда сии неправедные обряды исполнены должным образом, его королевская власть и право считаются подтвержденными."